|
184 Но, как отмечают ряд авторов, при всех недостатках «спонтанной приватизации» необходимо признать, что на этом этапе преобразований в СССР начала складываться «предпринимательская среда» и появились первые частные предприниматели, которые позже включились в полномасштабное освоение рынка/84 В процессе первичного разгосударствления экономика начала раскалываться, а отдельные ее части «вползать» в рынок. Подобно тому, как это происходило в странах Восточной Европы, советская номенклатура в лице руководителей предприятий и государственных чиновников еще до падения коммунистического режима начала, по словам французского социолога Ж. Минка, «невидимыи переход к рынку».' Ситуация начала постепенно изменяться лишь с 1990 года. В целом, 1990-1991 годы это годы формирования стратегии более систематических реформ или, что точнее, формирования более систематических концепций прорыночных преобразований. Заметный сдвиг произошел в идеологических подходах к вопросам собственности, в целом, и реформированию соответствующих отношений в частности. Эти изменения проявлялись и в содержании рассматривавшихся программ, и в принятом в этот период законодательстве. Одновременно —на фоне продолжающихся дискуссий о допустимости альтернативных форм собственности и методах приватизации резко активизировался спонтанный приватизационный процесс. Впрочем, нельзя не признать, что внешне это довольно незначительно отражалось как на системе организации экономической жизни (особенно на нижних ее этажах), так и на российском директорате. 384 См.: Бунин И.М. Предприниматели в посткоммунистической России 1 1 Мировая экономика и международные отношения. 1992. № 5. С. 90-94; Перегудов С.П., Лапина Н.Ю .. Семененко И.С. Группы интересов и российское государство. М * Эдиториал УРСС. 1999. 385 Cet entrange post-communisme: Rupture et transitions en Europe centrale et orientale / Sous la dir. de M ink G., Szurec J.-Ch. P.: Presses de CNRS. 1992. C. 212. |
толка, и то лишь применительно к странам Запада и развивающегося мира, то с началом 90-х в России начинается сверхактивное обсуждение приемлемой модели приватизации для внутренних нужд. Сам термин «приватизация» становится одним из наиболее модных и обязательных атрибутов большинства общественных программ и дискуссий. Многие социальные ученые сочли своим долгом изложить личную концепцию приватизации или, по крайней мере, выразить свое отношение к предмету55. В конце 80-х сама постановка вопроса о допустимости иных, кроме «общенародной», форм собственности являлась смелым шагом и одним из наиболее важных индикаторов реального продвижения и глубины реформ. Такие выступления и работы привлекали огромное внимание и вызывали дискуссию. Естественно, что такие дискуссии помогали процессу постепенного снятия запретов и ограничений коммунистической идеологии и появлению тех или иных законодательных актов и, тем более, конкретных новых форм собственности. Хотя использование в качестве реформаторских рекомендаций таких понятий, как «право частной собственности» и «приватизация», продолжало оставаться для периода 1985-1989 годов не только непопулярным, но и потенциально опасным занятием. Таким образом, если 1985-1989 годы можно охарактеризовать как период попыток косметических изменений действовавшей системы, когда любые альтернативные формы собственности рассматривались лишь в контексте «многоукладной социалистической экономики» с доминирующим госсектором, то 1990-1991 годы это годы формирования более систематических реформ или, что точнее, формирования более систематических концепций прорыночных преобразований. Заметный сдвиг произошел в идеологических подходах к вопросам собственности в целом и 55 Формы разгосударствления и приватизации / Сост. Е.М. Белый, Л.И. Наумова. Ульяновск: УЛПИ. 1991; Реализация программы демонополизации, разгосударствления и приватизации в строительстве: Материалы семинара 19-21 ноября 1991 г. / Под ред. Л. М. Каплана. СПб.: ЛДНТП, 1991; Проблемы разгосударствления и приватизации собственности: Тез. докл. науч.-пракг. конф. / Редкол.: В. И. Габ (отв. ред.) и др. Киев: УкрНИИНТИ. 1991. реформированию соответствующих отношений в частности. Эти изменения проявлялись и в содержании рассматривавшихся программ, и в принятом в этот период законодательстве. Одновременно — на фоне продолжающихся дискуссий о допустимости альтернативных форм собственности и методах приватизации — резко активизировался спонтанный приватизационный процесс. С середины 1990 г. главным вопросом научной и политической дискуссии приватизации стал вопрос о том, в чьих интересах она будет осуществляться56. Начались разработки правительственной и альтернативных программ перехода к рыночной экономике и дискуссия о приватизации перешла в более практическую плоскость: обсуждалась уже не сама правомерность этого процесса, а наиболее эффективные и социально приемлемые методы его осуществления. Дискуссии осени 1990 г. выявили устойчивое деление: политики и экономисты советской школы выступали за раздачу госсобственности, видя в ней демократическое решение проблемы приватизации; те же, кто ориентировался на западную практику, отстаивали идеи быстрой корпоратизации с последующей постепенной продажей. Достаточно влиятельным, хотя в основном в завуалированной форме, оставалось и наиболее консервативное крыло советской школы, выступающее за идеалы «социалистического выбора». Новый толчок развитию теоретических дискуссий придала интенсивная разработка с начала 1991 г. законодательства по приватизации на общесоюзном и республиканском уровнях. Пик обсуждений пришелся на весну-начало лета 1991 г. время непосредственно перед принятием приватизационных законов союзным и российским парламентами. В этот период, если оставить в стороне взгляды тех, кто безоговорочно отрицал необходимость кардинальной трансформации государственной 33 56 См.: Миронов В.В., Миронов И.Ю. Приватизация в СССР: поиск оптимального варианта. М .: ИЭ. 1990. авторы, привела к «разрушению национальной экономики» и «растаскиванию страны на части»98. Но, как отмечают ряд авторов, при всех недостатках «спонтанной приватизации» необходимо отметить, что на этом этапе преобразований в СССР начала складываться «предпринимательская среда» и появились первые частные предприниматели, которые позже включились в полномасштабное освоение рынка 99 . В процессе первичного разгосударствления экономика начала раскалываться, а отдельные ее части «вползать» в рынок. Подобно тому, как это происходило в странах Восточной Европы, советская номенклатура в лице руководителей предприятий и государственных чиновников еще до падения коммунистического режима начала, по словам французского социолога Ж. Минка, «невидимый переход к рынку»100. Подводя итоги раздела, необходимо подчеркнуть, что, обладая колоссальным экономическим и научно-техническим потенциалом, Россия не смогла реализовать данные объективные преимущества. Развернувшиеся процессы приватизации, хотя и признавались необходимыми самыми различными политическими силами, тем не менее, не получили адекватных потребностям времени и важности поставленной задачи идейнотеоретического и административно-организационного обеспечения. Бывшая советская номенклатура, а также так называемые либеральные реформаторы оказались не в состоянии обеспечить реализацию программы гигантской важности, фактически оказались во власти организационной стихии, что повлекло за собой криминальный передел собственности и реальное отстранение от приватизации большинства граждан России. 98 См.: Предприятие и формация / Биншток Ф.И. и др.; под общ. ред. Москвина Д.Д. М.: Эдиториал УРСС. 1999. 99 См.: Бунин И.М. Предприниматели в посткоммунистической России // Мировая экономика и международные отношения. 1992. № 5. С. 90-94; Перегудов С.П., Лапина Н.Ю., Семсненко И.С. Группы интересов и российское государство. М .; Эдиториал УРСС. 1999. 100 Cet entrange post-communisme: Rupture et transitions en Europe centrale et orientale / Sous la dir. de Mink G., Szurec J.-Ch. P.: Presses de CNRS. 1992. C. 212. |