|
27 класса. И только устанавливая взаимосвязь его отдельных элементов с коренными интересами этого социального субъекта, можно проследить, как идеализируемые отношения включаются в содержание идеала общественного устройства. Рабовладельческие отношения закрепляются в идеале в первую очередь в двух фундаментальных принципах: незыблемость рабства и наличие сильного государства, обеспечивающего эту незыблемость. Названные принципы присутствуют, как мы покажем далее, в формулировках каждого рабовладельческого идеала. Но и для Аристотеля1 и для других философов реализация этих принципов не выступает как самоцель. И это понятно: если бы античные мыслители признали их определяющее значение, то это означало бы, что они преодолели историческую ограниченность своего социального времени и оказались бы на современном уровне понимания общества. Потребность в «полноте жизни», в максимальном потреблении возникает в среде рабовладельцев, представления же о конкретном содержании этой потребности, о конечной цели нередко формируются за пределами идеологии эксплуататорского класса. Эти теоретические осмысления и обоснование идеала господствующего класса должны*быть на уровне высших достижений общественной мысли своего социатьного времени. Аристотель, выражая, по сути, потребительское мироощущение, обосновывает его с максимально возможной для того периода научностью и обращается к учениям Сократа, Демокрита, Платона. Смысл совершенной, идеальной жизни Аристотель видит в достижении блаженства, понимаемого как сократовское созерцательное постижение истины. Хотя эта цель в полной мере достижима лишь для богов, но человек должен к ней стремиться.' Заимствуя у Сократа этический идеал, Аристотель разраба* 1 Именно у Аристотеля впервые появляется четкое представление об идеале как о недостижимой цели. |
По было бы большим упрощением считать, что непосредственное выражение этих отношений исчерпывает содержание рабовладельческого идеала. В развитом идеале господствующего класса идеализируется образ жизни этого класса. И только устанавливая взаимосвязь его отдельных элементов с коренными интересами этого социального субъекта, можно проследить, как идеализируемые отношения включаются в содержание идеала общественного устройства. Рабовладельческие отношения закрепляются в идеале в первую очередь в двух фундаментальных принципах: незыблемость рабства и наличие сильного государства, обеспечивающего эту незыблемость. Названные принципы присутствуют, как мы покажем далее, в формулировках каждого рабовладельческого идеала. Но и для Аристотеля и для других философов реализация этих принципов нс выслушает как самоцель. И это понятно: если бы античные мыслители признали их определяющее значение, то это означало бы, что они преодолели историческую ограниченность своего социального времени и оказались бы на современном уровне понимания общества. Субъективное ядро рабовладельческого идеала определяется другим элементом бытия этого класса натуральным хозяйством, натуральной формой присвоения деятельности раба Из такого производства проистекает принцип потребительства в самом широком смысле этого слова. Для рабовладельца в конечном счете важнее не «владеть», а «пользоваться».l,g Перед ним, как правило, не стоит задача расширения воспроизводства. Поэтому богатство для него не самоцель, а средство достижения какой-то другой цели, обеспечивающей полноту использования всего, чем он владеет. Потребность в «полноте жизни», в максимальном потреблении возникает в среде рабовладельцев, представления же о конкретном содержании этой потребности, о конечной цели нередко формируются за пределами идеологии эксплуататорского класса. Эти теоретические осмысления и обоснование идеала господствующего класса должны быть на уровне высших достижений общественной мысли своего социального времени. Поэтому Аристотель, выражая, по сути, потребительское мироощущение, обосновывает его с максимально возможной для того периода научностью и обращается к учениям Сократа, Демокрита, Платона. Естественно, что взгляды этих мыслителей диалектически весьма сложно связаны с конкретными экономическими и социальными процессами. Поэтому включение их в рабовладельческий идеал не имеет непосредственной экономической причины, а является следствием всеобъемлющего потребительства этого класса, которое является основой развития личности, 121 принадлежащей к господствующему классу, и тем самым в глазах греков личности эллина, а нс варвара вообще. Смысл совершенной, идеальной жизни Аристотель видит в достижении блаженства, понимаемого как сократовское созерцательное постижение истины. Хотя эта цель в полной мере достижима лишь для богов, но человек должен к ней стремиться.* 140 Заимствуя у Сократа этический идеал, Аристотель разрабатывает проблемы становления и содержания идеала, и тем самым вносит свой вклад в научное понимание его сущности. Аристотель предлагает рассматривать идеал как конечную цель, как цель, которая нс может служить средством для чего бы то ни было. Все остальные, говоря современным языком, элементы социальной действительности, прямо или опосредованно служат ее достижению. Конечная цель, по Аристотелю, это и «блаженство», и одновременно «досуг». «Досуг» также не существует ради чего-либо, он самодостаточен. Это понятие очень важно и для формирования и для понимания любого рабовладельческого идеала. Оно представляет собой теоретическое выражение сущности жизнедеятельности господствующего класса, которая есть «основанное на рабовладении и на рабском труде освобождение рабовладельца от каких бы то ни было работ, необходимых для практической жизни и совершаемых или рабами, или наемными рабочими и ремесленниками. В глазах Аристотеля право на досуг первый и основной признак принадлежности человека к классу, которому принадлежит власть в обществе. Именно досуг открывает возможность для истинной добродетели и для тех видов деятельности, которые совместимы с добродетелью».141 Хотя сам Аристотель нигде об этом прямо не пишет, но «досуг» представляет собой, по сути дела, одну из знаменитых аристотелевских свободных от конкретного содержания, общих, неизменных, вечных форм, в данном случае форму жизнедеятельности рабовладельца. Аристотель наполняет эту форму «блаженством», т.е. созерцательным познанием, и другого содержания для нес не мыслит. Но позднее, в других условиях, она смогла вобрать в себя и «чувственность» Эпикура и стоицизм Сенеки. Путем логических построений Аристотель возводит «блаженство» на вершину 134 Это подмечает уже Аристотель в «Риторике» (Кн., I, 5, 1361а, 23-25). 140 Именно у Аристотеля впервые появляется четкое представление об идеале как о недостижимой пели. 141 Асмус В.Ф. Античная философия. М., 1976. С.389. 122 |