|
96 Поэтому вхождение в состав Российской империи было для многих народов (украинцы, молдаване, грузины и т.д.) наименее болезненным выходом из тех сложнейших исторических ситуаций, в которых они оказались, а для России в целом это означало дальнейшее осложнение исторических условий для реализации общественного идеала. В ряде случаев (Польша, горские племена Кавказа, Кокандское ханство) геополитические амбиции метрополии в силу тех или иных причин (высокий уровень национального самосознания присоединяемых народов, агрессивная колониальная политика, принципиальные различия в образе жизни и религии и т.д.) встречали устойчивое сопротивление населения национальных окраин, которое выливалось в более или менее продолжительные этнические конфликты. Однако эти разнородные, разнонаправленные, территориально разобщенные национальные движения носили локальный характер и не превращались до поры до времени в общеимперскую проблему. Естественно, не украшало национальную политику Российской империи ни существование черты оседлости и многих правовых ограничений для евреев, ни тем более равнодушие к судьбе вымирающих народов Крайнего Севера. В XIX и в начале XX веков активная внешняя политика самодержавия проводилась на фоне неизменности феодальных порядков, нищеты и бесправия большей части населения страны. Это постоянно будоражило традиционный для национального менталитета вопрос о судьбе и исторической миссии России и русских. Своеобразие русского национализма способствовало в начале 20-х годов XX века интеграции осколков Российской империи в новое «пролетарское», многонациональное государство Советский Союз. Здесь наиболее удачно вписался в систему русского национального самосознания и принцип пролетарского (социалистического) интернационализма, провозглашавший общность классовых интересов трудящихся, независимо от их национальной принадлежности, равноправие всех народов, их взаимную поддержку и сотрудничество. |
империя превратилась в супердержаву, занимающую одну шестую часть суши нашей планеты. С другой стороны, идея мессианства Москвы, накладывала на светские государственные структуры определенные, нетипичные для него моральнорелигиозные обязательства. Государство вынуждено было декларировать в сфере межнациональных отношений такие ценности как терпимость, дружелюбие, великодушие и т.д. Везде, где эти декларации вступали в противоречие с реальными жизненными интересами русского населения, официальная идеология приобретала характер более или менее откровенного лицемерия. Но следует отметить, что для дореволюционного русского общества, возникшего на базе поземельной, а не семейной общины, этнические различия вообще нс имели принципиального значения. Поэтому, например, национальной элите, присоединяемых к России народов, предоставлялись общероссийские дворянские права и привилегии, а социальный статую человека определялся не его национальной принадлежностью, а вероисповеданием. Колонизация новых территорий означала, как правило, ликвидацию государственности, присоединяемых к России народов. Насаждая единую, хотя и достаточно дифференцированную систему управления, царская администрация вместе с гем не стремилась к насильственной ассимиляции нерусского населения, к ликвидации устоев его хозяйственной и культурной жизни. Поэтому вхождение в состав Российской империи было для многих народов (украинцы, молдаване, грузины и т.д.) наименее болезненным выходом из тех сложнейших исторических ситу аций, в которых они оказались. В ряде случаев (Польша, горские племена Кавказа, Кокандское ханство) геополитические амбиции метрополии в силу тюх или иных причин (высокий уровень национального самосознания присоединяемых народов, агрессивная колониальная политика, принципиальные различия в образе жизни и религии и т.д.) встречали устойчивое сопротивление населения национальных окраин, которое выливалось в более или менее продолжительные этнические конфликты. Однако эти разнородные, разнонаправленные, территориально разобщенные национальные движения носили локальный характер и нс превращались до поры до времени в общеимнсрскую проблему. Естественно, не украшало национальную политику Российской империи ни существование черты оседлости и многих правовых ограничений для евреев, ни тем более равнодушие к судьбе вымирающих народов Крайнего Севера. 199 В XIX и в начале XX Беков активная внешняя политика самодержавия проводилась на фоне неизменности феодальных порядков, нищеты и бесправия большей части населения страны. Это постоянно будировало традиционный для национального менталитета вопрос о судьбе и исторической миссии России и русских. Своеобразие русского национализма способствовало в начале 20-х годов XX века интеграции осколков Российской империи в новое многонациональное государство Советский Союз. Удачно вписался в систему русского национального самосознания и принцип пролетарского (социалистического) интернационализма, провозглашавший общность классовых интересов трудящихся, независимо от их национальной принадлежности, равноправие всех народов, их взаимную поддержку и сотрудничество. Вес эти обстоятельства предопределили своеобразный характер русского национализма. Он, как и любой другой национализм, был основан на идее национальною превосходства и национальной исключительности. Но эти характеристики проявляются в нем не в форме биологического расизма, когда превосходство избранной нации объясняется природными факторами. Несвойственны массовому сознанию русских и гипертрофированные самооценки в отношении таких важнейших субстанциональных качеств как трудолюбие, ум, законопослушание, культура быта и т.д. Этот вывод подтверждают и данные наших последних исследований. Свою исключительность русские националисты видят в том, что они призваны даже ценой героических усилий и лишений выполнять свою историческую миссию, играть судьбоносную роль в жизни других народов. 11оэтому в числе ключевых черт их этнического автостсреотипа присутствуют великодушие, бескорыстие, терпимость и т.д. Примечательно, что стереотип русских, который сложился в сознании представителей других этносов бывшего СССР, естественно, более критичен. Но и он построен не на субстанциональных, а на, по преимуществу, относительных качествах, т.е. качествах характеризующих этнос не сам по себе, а в его взаимоотношениях с другими этносами (дружелюбный, агрессивный, общительный, шумный и т.д.) Возвращаясь к проблеме эволюции господствующею идеала, следует напомнить, что у славянофилов он базировался на православии и общинности. В их сочетании с главным и неизменным элементом этого идеала возникает знаменитая уваровская триада: самодержавие, православие, народность. Идеал общественного устройства, 200 |