|
97 Все эти обстоятельства предопределили своеобразный характер русского национализма. Он, как и любой другой национализм, был основан на идее национального превосходства и национальной исключительности. Но эти характеристики проявляются в нем не в форме биологического расизма, когда превосходство избранной нации объясняется природными факторами. Несвойственны массовому сознанию русских и гипертрофированные самооценки в отношении таких важнейших субстанциональных качеств как трудолюбие, ум, законопослушание, культура быта и т.д. .1 Свою исключительность русские националисты видят в том, что они призваны, даже ценой героических усилий и лишений, выполнять свою историческую миссию, играть судьбоносную роль в жизни других народов. Поэтому в числе ключевых черт их этнического автостереотипа присутствуют великодушие, бескорыстие, терпимость и т.д. Примечательно, что стереотип русских, который сложился в сознаниг представителей других этносов бывшего СССР, естественно, более критичен. Но и он построен не на субстанциональных, а, по преимуществу, на относительных качествах, т.е. качествах, характеризующих этнос не сам по себе, а в .1 его взаимоотношениях с другими этносами (дружелюбный, агрессивный, общительный, шумный и т.д.) Анализируя разные тенденции и направления в эволюции господствующего идеала, следует напомнить, что у славянофилов он базировался на православии и общинности. В их сочетании с главным и неизменным элементом этого идеала возникает знаменитая уваровская триада: самодержавие, православие, народность. Идеал общественного устройства, заканчивая свои превращения, застывает в официальном эталоне российской монархии и лозунге самодержавной империи: «За веру, царя и отечество!». .1 Надо сказать, что он был по-своему органичен: народ работал, государство правило, церковь учила и формировала мировоззрение населения огромной страны, цементируя религией разные этносы и, стремясь сделать их менталитет производным от официального православия. |
В XIX и в начале XX Беков активная внешняя политика самодержавия проводилась на фоне неизменности феодальных порядков, нищеты и бесправия большей части населения страны. Это постоянно будировало традиционный для национального менталитета вопрос о судьбе и исторической миссии России и русских. Своеобразие русского национализма способствовало в начале 20-х годов XX века интеграции осколков Российской империи в новое многонациональное государство Советский Союз. Удачно вписался в систему русского национального самосознания и принцип пролетарского (социалистического) интернационализма, провозглашавший общность классовых интересов трудящихся, независимо от их национальной принадлежности, равноправие всех народов, их взаимную поддержку и сотрудничество. Вес эти обстоятельства предопределили своеобразный характер русского национализма. Он, как и любой другой национализм, был основан на идее национальною превосходства и национальной исключительности. Но эти характеристики проявляются в нем не в форме биологического расизма, когда превосходство избранной нации объясняется природными факторами. Несвойственны массовому сознанию русских и гипертрофированные самооценки в отношении таких важнейших субстанциональных качеств как трудолюбие, ум, законопослушание, культура быта и т.д. Этот вывод подтверждают и данные наших последних исследований. Свою исключительность русские националисты видят в том, что они призваны даже ценой героических усилий и лишений выполнять свою историческую миссию, играть судьбоносную роль в жизни других народов. 11оэтому в числе ключевых черт их этнического автостсреотипа присутствуют великодушие, бескорыстие, терпимость и т.д. Примечательно, что стереотип русских, который сложился в сознании представителей других этносов бывшего СССР, естественно, более критичен. Но и он построен не на субстанциональных, а на, по преимуществу, относительных качествах, т.е. качествах характеризующих этнос не сам по себе, а в его взаимоотношениях с другими этносами (дружелюбный, агрессивный, общительный, шумный и т.д.) Возвращаясь к проблеме эволюции господствующею идеала, следует напомнить, что у славянофилов он базировался на православии и общинности. В их сочетании с главным и неизменным элементом этого идеала возникает знаменитая уваровская триада: самодержавие, православие, народность. Идеал общественного устройства, 200 заканчивая свои превращения, застываег в официальном эталоне российской монархии и лозунге самодержавной империи: «За веру, царя и отечество!». Надо сказать, что он был по своему органичен: народ работал, государство правило, церковь учила и формировала мировоззрение населения огромной страны, цементируя религией разные этносы и стремясь сделать их менталитет производным от официального православия. Идеал частного преуспевания в европейской мировоззренческой традиции складывался как идеал третьего сословия. В России купечество, как до, так и после Негра I, в массе своей оставалось консервативным и плохо поддавалось европеизации, хотя его практическая деятельность мало-помалу разрушала экономические устои старого московского допетровского быта. По именно к эпохе Петра относится первая попытка сформулировать развернутое представление о должном обществе с позиции той социальной группы, которая в Западной Европе получила название «третьего сословия». «Государев сирота», торговый й промышленный человек И.Т. Посошков (16521726) хорошо понимал, что в условиях современной ему России только верховная власть может защитить его сословие от произвола дворянства и обеспечить благоприятные условия, если нс для процветания, то хотя бы для сносного существования торговли и ремесел. Поэтому, как и его западноевропейские предшественники, И. Посошков выступает сторонником сильной централизованной власти. Но он доводит идею вотчинной монархии до абсолюта. Он ждет, что добрый государь, на правах отца народа будет одинаково заботиться обо всех своих подданных, что он уравняет перед законом и судом и дворянина, и посадского, и крестьянина. Он создает своеобразную восточную народную версию просвещенного абсолютизма, в котором каждый житель страны может быть выпорот кнутом по вине своей или награжден по заслугам своим. В своей «Книге о скудости и богатстве» И.Посоптков апеллирует к «пользе», как к главному критерию оценки общественных порядков. Он с большим уважением относится к труду, особенно искусному труду ремесленника. В этом он близок своим западноевропейским братьям по классу. Но те видят для себя главный общественный ориентир в раннехристианском идеале, а наш соотечественник пока не может выйти за рамки идеала абсолютизма. Более того, его воззрения на взаимоотношения царя и народа питают тот элемент официального идеала, который называется «народностью». 201 |