|
по рассмотренных судами г. Волгограда и г. Саратова в 1990-2003 гг., в 25 (т.е. в 25 %) взяточничество квалифицировалось по совокупности с мошенничеством. Кстати, вопрос об оценке действий обманщиков и предосудительности поведения их жертв долгое время был предметом теоретических дискуссий и неоднозначных практических решений именно в отношении лжепосредников и несостоявшихся по их вине взяткодателей. Сомнения вызывала сама возможность признания жертв преступления одновременно преступниками, хотя и не доведшими преступление до конца1. Еще большие разногласия существовали относительно оценки поведения тех лиц, по вине которых они не только не довели преступление до конца, но сами оказались жертвами преступления. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» (п. 21) четко зафиксировало следующее: «Если лицо получает от взяткодателя деньги или иные ценности якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки и, не намереваясь этого сделать, присваивает их, содеянное должно квалифицироваться как мошенничество. Когда же в целях завладения ценностями взяткодатель склоняется им к даче взятки, то действия виновного помимо мошенничества должны дополнительно квалифицироваться как подстрекательство к даче взятки. Действия взяткодателя в таких случаях 2 подлежат квалификации как покушение на дачу взятки» . Органы предварительного следствия и суды в целом выполняют Лжепосредник, или мнимый посредник, это лицо, которое, пообещав посреднические услуги, получает от взяткодателя какие-либо ценности якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки, но, не намереваясь это сделать, присваивает их. Волженкин Б. В. Служебные преступления. М., 2000. С. 255; Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 24 июня 1948 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» // Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-1952 гг. М., 1952. С. 26; Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» // Бюллетень Верховного Суда СССР. 1977. № 6; Постановление Пленума от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» // Бюллетень Верховного Суда СССР. 1990. № 3. С. 12. 2Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. № 4. С. 8. |
330 Глава III сток и т. п.), ничуть не смущаясь этической стороной этого дела (если речь идет о собственной выгоде), и с какой истеричностью требуют «восстановления справедливости» и возврата утраченного, когда обман вскрывается. И все же эти свойства потерпевших не оправдывают мошенника как человека, который использует человеческие слабости. Особенно очевиден и нагляден негативный, корыстно-провоцирующий (и даже преступный) характер поведения потерпевшего, для которого характерно сознательное нарушение моральных (и правовых) норм, когда оно проявляется, например, при попытках дать взятку через сомнительного посредника, который, конечно, просто присваивает полученные деньги, благо последний в такой ситуации имеет основание рассчитывать, что несостоявшийся взяткодатель, убедившись в обмане, в худшем случае будет добиваться возврата денег, но не обратится в правоохранительные органы, не желая придавать делу огласку. Ибо потерпевший, передавший деньги в качестве взятки за решение в его пользу какого-либо вопроса (особенно, если этот вопрос носит уголовно-правовую окраску), не может рассчитывать на легальное взыскание этих денег, даже если он не рискует и сам оказаться привлеченным к ответственности как за дачу взятки, так и за то деяние, от ответственности за которое он решил «откупиться». Ведь освобождение взяткодателя либо лица, совершившего коммерческий подкуп, от уголовной ответственности по мотивам добровольного сообщения о совершении преступления не означает отсутствия в действиях этих лиц состава преступления. Поэтому они не могут признаваться потерпевшими и не вправе претендовать на возвращение им являющихся предметом взятки или коммерческого подкупа денег и других ценностей, признанных вещественными доказательствами и подлежащих обращению в доход государства на основании ч. 3 ст. 81 УПК РФ как нажитые преступным путем. В итоге ему приходится расплачиваться иначе: ценой «молчания» или возврата денег любой ценой, даже ценой укрывательства преступника либо даже ценой еще одного преступления (например, самоуправства). Кстати, вопрос об оценке действий обманщиков и предосудительности поведения их жертв долгое время был предметом теоретических дискуссий и неоднозначных практических решений имен формы хищений___________________________________331 459 но в отношении лжепосредников и несостоявшихся по их вине взяткодателей. Сомнения вызывала сама возможность признания жертв преступления одновременно преступниками, хотя и не доведшими преступление до конца. Еще большие разногласия существовали относительно оценки поведения тех лиц, по вине которых они не только не довели преступление до конца, но сами оказались жертвами преступления. Еще в 20-е годы в юридической периодике возникла дискуссия относительно ответственности лица, ошибочно передавшего взятку другому лицу, принимаемому им за должностное.46 Ряд авторов, включая принявшего участие в дискуссии А. Я. Вышинского, полагали, что отвечать за покушение на дачу взятки такая жертва обмана не может, поскольку за неимением должностного лица, берущего взятку, содеянное ею образует не более чем покушение на негодный объект, выявляющее только злую волю, тогда как государство борется не со злой волей как таковой, а лишь с ее корыстным проявле-нием, направленным против государственного интереса. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 24 июня 1948 г. о судебной практике по делам о взяточничестве разъясняло, что действия лица, которое, подстрекая взяткодателя, получает от него те или иные ценности якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки, но фактически присваивает их, надо квалифицировать как подстрекательство к даче взятки, а действия взяткодателя— как покушение на дачу взятки.4W Аналогичное разъяснение содержалось в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 31 июля 1962 г. Последняя точка зрения нашла свое отражение в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве», который дал следующие указания о квалификации мнимого посредничества: «Если лицо получаЛжепосредник, или мнимый посредник, это лицо, которое, пообещав посреднические услуги, получает от взяткодателя какие-либо ценности якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки, но, не намереваясь это сделать, присваивает их. См. подробнее: Вопжеикии Б. В. Служебные преступления. М., 2000. С. 255. Еженедельник советской юстиции 1923. № 29; Вестник советской юстиции. 1924. №12. Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924— 1952 гг. М., 1952. С. 26. 334 Глава III «под условием выполнения какого-либо обязательства может быть квалифицировано как мошенничество лишь в том случае, когда виновный еще в момент завладения этим имуществом имел цель его присвоения и не намеревался выполнять принятое обязательство».468 А вслед за этим и постановление Пленума от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» четко зафиксировало следующее: «Если лицо получает от взяткодателя деньги или иные ценности якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки и, не намереваясь этого сделать, присваивает их, содеянное должно квалифицироваться как мошенничество. Когда же в целях завладения ценностями взяткодатель склоняется им к даче взятки, то действия виновного помимо мошенничества должны дополнительно квалифицироваться как подстрекательство к даче взятки. Действия взяткодателя в таких случаях подлежа! квалификации как покушение на дачу взятки».469 Так же решается вопрос и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» (п. 21).470 При этом, как подчеркивает Б. В. Волженкин, признание в действиях мнимою посредника состава мошенничества не означает, что субъект, пытавшийся с его помощью передать взятку, должен быть освобожден ол уголовной ответственности как жертва обмана, а материальные ценности возвращены ему как потерпевшему от мошенничества. Независимо от намерений мнимого посредника по умыслу взяткодателя они являлись предметом взятки, который в случаях как оконченного, так и неоконченного преступления подлежит обращению в доход государства.471 Соглашаясь в принципе с этим высказыванием, стоит все же подчеркнуть, что лицо, пытавшееся дать взятку через посредника, но обманутое им, действительно становится тем самым жертвой обма468 Пункт 12 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. «О судебной практике по делам о преступлениях против личной собственности» // Сборник Постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам. М., 1997. 469 Пункт 18 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г «О судебной практике по делам о взяточничестве» // Бюллетень Верховного Суда СССР 1990. №3. С. 12 470 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации 2000 № 4. С. 8 471 Волженкин Б В Служебные преступления С 254-255 |