|
звук, то всякое посягательство на собственность одновременно является и посягательством на право собственности»1. Надо сказать, что достаточно долгое время вопрос об объекте 2 мошенничества в уголовно-правовой науке остается дискуссионным . Собственность категория двуединая (экономическая и правовая). Экономическое содержание собственности как объекта преступления образуют отношения присвоения (для собственника) и отношения хозяйствования имущества (для иного владельца). Правовое содержание собственности составляют правомочия собственника, предоставленные ему ст. 209 ГК РФ123. Собственник вправе распоряжаться принадлежащим ему имуществом наиболее абсолютным образом. При этом основное содержание права собственности в ГК раскрывается через три важнейших правомочия собственника. Согласно п. 1 ст. 209 ГК собственник вправе своим имуществом: а) владеть, то есть реально им обладать; б) пользоваться, то есть извлекать из него выгоду, для которой имущество предназначено; по общему правилу, именно собственник получает от своего имущества плоды, продукцию и доходы; в) распоряжаться, то есть определять его юридическую судьбу: продавать, дарить, сдавать в аренду, отдавать в залог и т.п. Соискатель полагает, что нельзя посягать на отношения собственности как экономической категории, причинить им ущерб, не затрагивая при этом отношения собственности как правовой категории и наоборот. 1Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Т. 2. М 2 См.: Никифоров Б.С. Объект преступления. уголовному праву: Автореф ••• ения. М., 1960. С. 155-174; Матышевский П.С. социалистическую собственность по советскому а юрид. наук. Киев, 1970. С. 20-22; Кригер Г.А. Указ. соч. С. 26-35; Гаухман Л.Д., Максимов С.В. Ответственность за преступления против собственности. —М., 1997. С. 18. 3 См.: ГК РФ от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ // СЗ РФ. 1994. 5 декабря. № 32. Ст. 3301; Векленко В.В. Преступления против собственности как уголовно-правовая фикция // Российский юридический журнал |
28 Глава I объекта преступления, но и в том, что она идет гораздо далее обозначенной А. В. Наумовым реставрации теории правового блага. В сущности, от нее остается один шаг до того, чтобы вернуться к фей-ербаховскому пониманию преступления как деяния, посягающего на чье-либо право,21 а вслед за этим счесть объектом преступления ущемленный частный интерес. Логическим завершением подхваченного движения вспять стало предложение В. В. Векленко заменить нынешнее наименование главы 21 УК как не соответствующее ее действительному содержанию на «Преступления против чужого имущества» и тем самым более точно определить объект и предмет рассматриваемых преступлений», поскольку «зафиксированные в ней составы в большей части обращены к охране отношений по поводу имущества».22 При этом не ставя знак равенства между собственностью и имуществом, «поскольку имущество — значительно более широкое понятие», становящееся собственностью лишь «при установлении над ним законного права владения, пользования и распоряжения», автор усматривает «доводы, ставящие под сомнение мысль о том, что в гл. 21 УК собственность трактуется как объект» в том, что «в большинстве статей данной главы законодатель применительно к предмету преступлений использует понятие «имущество», что не вызывает у В. В. Векленко «никаких претензий, поскольку собственность граждан, юридических лиц, государственная и муниципальная в ст. 212215 ГК определяется посредством указания на имущество, а в ряде случав и прямо отождествляется с ним».23 Конечно, по внешней видимости, похититель вступает во взаимодействие с вещью, а убийца с — человеческим телом, которые таким образом вроде бы и становятся объектами уголовно-правовой охраны. Однако имущество охраняют сторожа, а людей — телохранители. Органы же уголовной юстиции стоят на страже правопорядка как такого порядка отношений между людьми, который основан на праве, т. е. в конечном счете охраняют нечто большее — господствующий порядок общественных отношений, системно структури21 Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая: В 2 т. Т. 1. М., 1994. С. 30-31. 22 Векленко В. В. Преступления против собственности как уголовно-правовая фикция // Российский юридический журнал. 2000. № 3. С. 16. 23 Там же. С. 14. Формы хищения___________________________________335 на, т. е. потерпевшим от мошенничества. В противном случае придется согласиться с позицией В. В. Векленко, который также заметив парадоксальность того, что виновный, пытавшийся направить принадлежащее ему имущество на совершение преступления, одновременно становится потерпевшим и попадает под защиту государства, приходит к выводу, что в данном контексте «достаточно спорным выглядит утверждение, что уголовный закон здесь становится на защиту собственности как совокупности триады прав. Считаем, что закон лишь пресекает неправомерное завладение имуществом со стороны ложного посредника в виде дачи взятки и не берет под охрану интересы собственника».472 При такой постановке вопроса придется вернуться к прежней формуле квалификации мнимого посредничества, в которой не было места мошенничеству. И не только мнимого посредничества. Поскольку, задаваясь вопросом о том, до какой степени собственник или обладатель имущества может рассчитывать на уголовно-правовую защиту своих имущественных прав, В. В. Векленко ставит под сомнение не только приведенную выше оценку действий ложного посредника во взяточничестве, но и в коммерческом подкупе (ст. 184, 204 УК), в торговле несовершеннолетними (ст. 152 УК), в сбыте имущества, добытого заведомо преступным путем (ст. 175 УК), в сбыте оружия, наркотических средств (ст. 222, 228 УК) и т. д. Принимая во внимание особые нравственно-правовые вопросы оценки поведения «недобросовестных лиц», возникающие при совершении ими действий, связанных с получением вознаграждения в качестве оплаты за тяжкие и особо тяжкие преступления, автор задается вопросом: «Насколько правомерно и целесообразно привлечение к ответственности за хищение лица, присвоившего деньги, полученные в оплату за убийство, но не выполнившего взятого на себя «обязательства»? На мой взгляд, то обстоятельство, что одно лицо, намереваясь совершить преступление, в итоге не доводит его до конца, оказываясь жертвой другого преступника, не исключает его ответственности за покушение на соответствующее преступление, коль скоро оно не просто обнаруживает свое намерение совершить преступление, но и 472 Векленко В В Преступления против собственности как уголовно-правовая фикция //Российский юридический журнал. 2000 № 3. С 13 |