оффшор такое согласие не аребуется, то в чем логика согласования дальнейшей его переуступки? Возвращаясь к формулировке Закона о защите конкуренции, хотелось бы отметить, что, по нашему мнению, «старое» антимонопольное законодательство оставляло место для толкования сделок между нерезидентами как подпадающих под российское антимонопольное регулирование. Новый Закон, исходя из его буквального и системного толкования, — уже нет. Еще одна давно ожидаемая новелла конкурентного законодательства — признаки ограничения конкуренции. Понятие «ограничение конкуренции» очень часто используется в антимонопольном законодательстве. Наличие или возможность ограничения конкуренции является определяющим при квалификации злоупотребления доминирующим положением, презюмируется в ряде норм, посвящённых антиконкурентным соглашениям и согласованным действиям. То же самое ограничение конкуренции дает возможность антимонопольному органу оспорить в суде сделку экономической концентрации, совершенную без согласования с антимонопольным органом. Данный критерий использовался в «старом» и используется в новом антимонопольном законодательстве в одних и тех же случаях здесь изменений не произошло. Но если ранее у участников рыночных отношений не было вообще никаких критериев тоге что же можно считать ограничением конкуренции, то теперь можно ориентироваться на закон. Но это только на первый взгляд. Обратимся к приведенному в ст. 4 Закона о защите конкуренции определению. Итак: «...при знаки ограничения конкуренции сокращение числа хозяйствующих субъектов, не входящих в одну группу лиц, на товарном рынке, рост или снижение цены товара, не связанные с соответствующими изменениям иных общих условий обращения товара на товарном рынке, отказ хозяйствующих субъектов, не входящих в одну группу лиц, от самостоятельных действий на товарном рынке, определение общих условий обращения товар на товарном 69 |
представляется, свойственна общая черта их непосредственная близость и воздействие на объект этого права. Поэтому существование «права косвенного контроля» с точки зрения законодательства как минимум проблематично. Кроме того, права акционера — участника основного общества в отношении дочернего общества ограничиваются законодательством. Даже если основное общество вправе давать указания дочернему, если это закреплено в уставе (а в этом случае мы можем руководствоваться исключительно нормами российского права, поскольку косвенный контроль предполагается над российским обществом), давать указания «внучке» оно не может. По логике антимонопольных органов приобретение одной крупной транснациональной корпорацией другой транснациональной корпорации должно осуществляться с предварительного согласия российского антимонопольного органа, поскольку приобретаемое общество имеет активы в России. Однако эта точка зрения представляется как минимум неразумной. Кроме того, российские антимонопольные органы имеют достаточно механизмов для препятствия созданию оффшорных схем. Если актив крупный или участники сделки значимы настолько, что подпадают под антимонопольное регулирование, то передача активов или акций в оффшор будет производиться с предварительного согласия антимонопольного органа. На этом этапе антимонопольный орган, используя предоставленные ему полномочия, вправе отказать в согласовании сделки и тем самым воспрепятствовать ее совершению. Если же при передаче имущества в оффшор такое согласие не требуется, то в чем логика согласования дальнейшей его переуступки? Возвращаясь к формулировке Закона о защите конкуренции, хотелось бы отметить, что, по нашему мнению, «старое» антимонопольное законодательство оставляло место для толкования сделок между нерезидентами как подпадающих под российское антимонопольное 67 регулирование. Новый Закон, исходя из его буквального и системного толкования, — уже нет. Еще одна давно ожидаемая новелла конкурентного законодательства — признаки ограничения конкуренции. Понятие «ограничение конкуренции» очень часто используется в антимонопольном законодательстве. Наличие или возможность ограничения конкуренции является определяющим при квалификации злоупотребления доминирующим положением, презюмируется в ряде норм, посвященных антиконкурентным соглашениям и согласованным действиям. То же самое ограничение конкуренции дает возможность антимонопольному органу оспорить в суде сделку экономической концентрации, совершенную без согласования с антимонопольным органом. Данный критерий использовался в «старом» и используется в новом антимонопольном законодательстве в одних и тех же случаях здесь изменений не произошло. Но если ранее у участников рыночных отношений не было вообще никаких критериев тоге что же можно считать ограничением конкуренции, то теперь можно ориентироваться на закон. Но это только на первый взгляд. Обратимся к приведенному в ст. 4 Закона о защите конкуренции определению. Итак: «...при знаки ограничения конкуренции сокращение числа хозяйствующих субъектов, не входящих в одну группу лиц, на товарном рынке, рост или снижение цены товара, не связанные с соответствующими изменениям иных общих условий обращения товара на товарном рынке, отказ хозяйствующих субъектов, не входящих в одну группу лиц, от самостоятельных действий на товарном рынке, определение общих условий обращения товар на товарном рынке соглашением между хозяйствующими субъектами ил в соответствии с обязательными для исполнения ими указаниями иного лица либо в результате согласования хозяйствующими субъектами, не входящими в одну группу лиц, своих действий на товарном рынке, а также иные обстоятельства, создающие возможность для хозяйствующего субъекта или 68 |