|
аппарата, а главным действующим лицом рыночных отношений в условиях фактического отсутствия сколько-нибудь значительной предпринимательской прослойки стала бюрократия128. Таким образом, всё это привело к формированию так называемого бюрократического (или номенклатурного) ‘капитализма. «Бюрократический капитал, — пишет академик Н.А. Симония, — это специфическая форма генезиса капитализма в условиях «догоняющего развития». Фактически, это особый вариант «первоначального накопления», осуществляемый при активном участии и по инициативе государственной бюрократии. Он особенно характерен для стран с богатыми историческими традициями бюрократического правления»129. Первый срок президентства Б. Ельцина характеризуется борьбой двух моделей элитообразования «служилой» и «олигархической»130. В течение 1991-1996 гг. в этой жесткой борьбе баланс сил был неустойчивым, но перевес был всё же на стороне «служилой» когорты, представители которой оказывали существенное влияние на принятие важнейших решений по широкому спектру проблем. Эту когорту олицетворяла, в частности, группа А. Коржакова, в могуществе которого в то время мало кто сомневался. В ходе президентских выборов 1996 г. «служебная» модель элитного рекрутирования на короткое время уступила первенство олигархической модели. В течение последующих двух лет после переизбрания Б. Ельцина в России установился так называемый «олигархический капитализм», а в научный оборот вошел термин «семибанкирщина». Основой формирования олигархического строя являлись: залоговые аукционы, инициированные А.Чубайсом; участие отдельных крупных коммерческих структур в финансировании избирательной кампании Ельцина; операции с бюджетными 94 1:8 Мендрас М. Обогащение и клиентелизм в России // Конституционное прапо: Восточноевропейское обозрение. 1998. № 2. С. 117. 129Симония Н.А. Становление бюрократического капитализма в России (1992 1998) И Свободная мысль. 2000. № 3. С. 44. !0 Гаман-Голутвина О.В. Указ. соч. С. 348-350. |
политическому руководству страны, т.е. проведение работы по обеспечению сою4 за реформаторов и бюрократии даже не за счет отмены департизации государст-ч венной службы (за что ратовал, например, Г. Попов), а путем ее политической сепарации сверху. Действительно, определенная степень политической ангажированности, как справедливо указывает А.В. Оболонский, особенно при серьезных политических переменах не только неизбежна, но и желательна: «аппарат не должен блокировать, тормозить или извращать смысл реформ ...; в то же время он не должен машиноподобно исполнять зачастую безответственные решения легислатур, принимаемые в политических целях»26. Но Закон об основах государственной службы, который, по мнению некоторых ученых, появился как следствие «порыва 97 наших бюрократов к независимости своей корпорации», положил конец рассуждениям на этот счет, установив принцип внепартийности государственной службы. Е. Гайдар указывает, что выработанная стратегия перестройки собственности предполагала «широкое использование универсальных процедур и стандартных правил с тем, чтобы ограничить зависимость процесса приватизации от индивидуальных решений, а значит, и от возможных злоупотреблений со стороны аппарата управления»28. Однако вопреки надеждам реформаторов процесс демонополизации государственной собственности оказался всецело в руках управленческого аппарата, а главным действующим лицом рыночных отношений в условиях фактического отсутствия сколько-нибудь значительной предпринимательской прослойки стала бюрократия29. Результатом стали: приватизация чиновниками своих функций, позволяющая реализовывать корпоративный интерес; распространение корпоративного интереса на структуры государственного аппарата, включение в него этих структур, формирование общего монопольно-бюрократического корпоративного интереса; утверждение рентоориентированного, а не ориентированного на прибыль поведения хозяйствующих субъектов, объективно повышающего роль бюрократических структур как рентодателеи; неразделенность политической и экономической власти (т.е. власти и денег) в переходном российском обществе; приход экономичеI ского принуждения и экономических критериев не только в экономику, но и туда, где их быть не должно априори ни при каком общественно-экономическом уст ройстве в государственный аппарат, министерства и ведомства, систему государственной службы. Таким образом, всё это привело к формированию так называемого бюрократического (или номенклатурного) капитализма. «Бюрократический капитал, пишет академик Н.А. Симония, это специфическая форма генезиса капитализма в условиях «догоняющего развития». Фактически, это особый вариант «первоначального накопления», осуществляемый при активном участии и по инициативе государственной бюрократии. Он особенно характерен для стран с богатыми историческими традициями бюрократического правления»30. После лавины радикальных реформ, провозглашенных в первоначальный период своего президентства, Б. Ельцин неожиданно для себя самого стал опираться на привычные модели советского правления. Первый президент России воссоздал умышленно запутанную систему сдержек и противовесов, включая аппарат виртуального ЦК (раздутую Администрацию Президента, дублирующую функции правительства) с квизиполитбюро из доверенных царедворцев, а также стал выступать в качестве связующего звена между соперничавшими государственными бюрократиями, предприятиями и территориями, которые конкурировали за куски федерального бюджета (последний остался главным механизмом перераспределения)31. Придворная клика, или «теневой кабинет», сложившийся в окружении президента, были подчас более могущественными, чем официальное правительство. Состав этого теневого кабинета время от времени менялся: одни чиновники отодвигались на второй план (а то и вовсе исчезали с политической сцены), другие выходили вперед (Г. Бурбулис, Ю. Петров, С. Филатов, В. Илюшин, М. Полторанин, А. Котенков, Ю. Скоков, А. Коржаков и другие). Окружение президента в конечном счете постепенно трансформировалось в нечто, что стали называть «семьей», которая в узком составе включала Т. Дьяченко, В. Юмашева, А. Волошина и некоторых бизнесменов вроде Р. Абрамовича и А. Мамута. Первый срок президентства Б. Ельцина характеризуется борьбой двух моделей элитообразования —«служилой» и «олигархической»32. В течение 1991-96 гг. в этой жесткой борьбе баланс сил был неустойчивым, но перевес был всё же на стороне «служилой» когорты, представители которой оказывали существенное влия ние на принятие важнейших решений по широкому спектру проблем. Эту когорту олицетворяла, в частности, группа А. Коржакова, в могуществе которого в то время мало кто сомневался, особенно после силовой акции президентской службы безопасности против ТОО «Группа МОСТ», письма Коржакова В. Черномырдину, в котором осуждались правительственные меры по либерализации экспорта нефти и предлагалось поручить О. Сосковцу провести ревизию этих решений, восстанавливающую режим спецэкспортеров, и других событий, выявивших действительную сферу интересов и возможностей начальника президентской охраны. Силовой вариант решения чеченской проблемы также был принят под давлением группы А. Коржакова. В ходе президентских выборов 1996 г. «служебная» модель элитного рекрутирования на короткое время уступила первенство олигархической модели. В течение последующих двух лет после переизбрания Б. Ельцина в России установился так называемый «олигархический капитализм», а в научный оборот вошел термин «семибанкирщина». Основой формирования олигархического строя являлись: залоговые аукционы, инициированные Чубайсом; участие отдельных крупных коммерческих структур в финансировании избирательной кампании Ельцина, за что их некоторые представители (В. Потанин, Б. Березовский и др.) получили должности в исполнительной власти; операции с бюджетными деньгами с использованием уполномоченных банков. В итоге интересы государства во многом стали производными от кланово-корпоративных. Однако, нельзя сказать, что позиции бюрократии были подорваны. Скорее даже наоборот. Процесс приватизации государственной собственности был продолжен, что стало одной из причин сращивания государственной бюрократии с формировавшимся слоем частных собственников, сопровождавшегося фантастическим всплеском коррупции, возникновением «номенклатурно-олигархических кланов», стремившихся заодно «приватизировать» и государство. Значительная часть государственных чиновников стала играть роль лоббистов (или даже агентов) ведущих корпораций (прежде всего топливно-энергетического комплекса)33. Выступая в качестве «консультантов» предприятий и банков, многочисленные функционеры получали немалые дивиденды и гонорары. Сеть клиентелы, контролируемая российскими экономическими баронами, охватила фактически весь го |