|
103 Позиционирование адресата в газетно-публицистическом тексте может придавать этому тексту инвективный характер, свидетельствующий о выходе журналиста за рамки своей коммуникативной свободы. Констатация факта без комментариев и оценок на самом деле может содержать в себе подтекстовый смысл. Двусмысленность отдельного высказывания в этом случае только способствует инвективности текста в целом. В прагматическом плане подобные тексты не содержат отрицательно-оценочных суждений, но реализуют коммуникативную стратегию умаления достоинства объекта текста. Если в устном диалогическом дискурсе «слабым местом» воздействия имплицитных смыслов на адресата оказываются его аффективные пресуппозиции, то в письменном дискурсе подобные смыслы призваны воздействовать на когнитивный уровень субъекта критического газетнопублицистического выступления. Воздействие на знания реципиента текста формирует у него негативное отношение к журналистскому тексту и соответствующие намерения в нужном для автора текста направлении, ответной реакции на публикацию. Другими словами, имплицитные смыслы в письменном дискурсе воздействуют на эмоциональную сферу получателя текста через воздействие на сознание последнего. Посредством имплицитных смыслов журналист сознательно провоцирует субъекта письменного текста на проявление отрицательных эмоций, которые и становятся рациональной аргументацией ответного речевого хода, зачастую находящего свое оформление в инициации иска по защите чести, достоинства и деловой репутации. Имплицитная информация часто используется в газетнопублицистическом дискурсе для присвоения объекту текста оценочных значений и понижения этой оценки. Например: |
Исследователи отмечают, что в последнее время «в сферу книжной речи мощным потоком вливается значительная масса речевых явлений (в том числе, конечно, и инвективного характера), традиционно функционировавших на периферии речевой коммуникации, исключительно в ее устной форме» (Понятия чести и достоинства..., 1997: 67). Причину стилистического «газетного сдвига» от нейтральной речи к разговорной можно видеть и в новом отношении к понятию «коммуникативная свобода» пишущей личности. Конфликт между планом выражения и планом содержания в газетнопублицистическом тексте, порожденный тенденцией смешения стилей, зачастую воспринимается получателем информации как нарушение границ социокультурно допустимой коммуникативной свободы журналиста, требующее общественного порицания за распространение порочащих сведений. Привнесение в газетно-публицистический текст имплицитных смыслов дает журналисту прагматическую возможность «облечь» их в субъективную форму. Значение высказывания при этом не равно реальному значению слов, смысл которых определяется не только отдельным словарным значением, но и семантикой всего контекста, к которой оно «приспосабливается». Учет семантики всего контекста и прагматики ситуации является более приближенным к сути, хотя и более сложным для юрислингвистического анализа инвективности, что ставит лингвиста-эксперта перед дилеммой, связанной с выбором уровня анализа подобного текста: элементарного, формально-логического или глубинного, содержательного, исходящего из смысла контекста и ситуации. Объективный смысл текста напрямую зависит от сложившихся в данном обществе норм. Их формируют системные закономерности, сложившиеся в данном языке, и общепринятые в языковом коллективе нормы употребления. Позиционирование адресата в газетно-публицистическом тексте может придавать этому тексту инвективный характер, свидетельствующий о выходе журналиста за рамки своей коммуникативной свободы. Констатация факта без комментариев и оценок на самом деле может содержать в себе под94 текстовый смысл. Двусмысленность отдельного высказывания в этом случае только способствует инвективности текста в целом. В прагматическом плане подобные тексты не содержат отрицательно-оценочных суждений, но реализуют коммуникативную стратегию умаления достоинства объекта текста. Если в устном диалогическом дискурсе «слабым местом» воздействия имплицитных смыслов на адресата оказываются его аффективные пресуппозиции, то в письменном дискурсе подобные смыслы призваны воздействовать на когнитивный уровень субъекта критического газетнопублицистического выступления. Воздействие на знания реципиента текста формирует у него негативное отношение к журналистскому тексту и соответствующие намерения в нужном для автора текста направлении, ответной реакции на публикацию. Другими словами, имплицитные смыслы в письменном дискурсе воздействуют на эмоциональную сферу получателя текста через воздействие на сознание последнего. Посредством имплицитных смыслов журналист сознательно провоцирует субъекта письменного текста на проявление отрицательных эмоций, которые и становятся рациональной аргументацией ответного речевого хода, зачастую находящего свое оформление в инициации иска по защите чести, достоинства и деловой репутации. Имплицитная информация часто используется в газетнопублицистическом дискурсе для присвоения объекту текста оценочных значений и понижения этой оценки. Например: «...Гуманизм калининградского судьи У., безусловно, дело хорошее. Однако насколько он оправдан, когда дело касается торговли наркотиками?» (НКК, август, 2004; №222, с. 16). Все эти вопросы имплицитно наталкивают адресата текста на отрицательно-оценочные умозаключения «Калининградские судьи в сговоре с местными торговцами наркотиков», «Правосудие служит не народу». Подобные умозаключения порождают отрицательные эмоции у адресата текста, поэто95 |