|
150 дороже денег! Одна у них надежда, что победит другой кандидат и не придется им потом краснеть, стоя на стелобаде у главного дома управления городком П., митингуя и привлекая к себе внимание того человека, за которого еще совсем недавно отдавали свои голоса». (КБ, 21.11. 2004). Обороты «говорят», «злые языки болтают» неопределенно высвечивают источник критики объектов текста. Одновременно подобным образом журналист снимает с себя прямые обвинения в адрес претендентов за кресло мера, имплицитно намекает на псевдосочувствие со своей стороны к объектам критики. Публикация представляется таким образом, что журналист всего-навсего передает слух, за который он не несет личную ответственность. Однако данное газетное выступление несомненно наносит ущерб репутации объектов текста, поскольку передает порочащий слух, основанный на неточных сведениях. Даже позитивная информация в сатирической корреспонденции сопутствует иронии. Таким образом, в данном контексте фактически присутствуют недопустимые для газетной публикации речевые действия, поскольку они содержать инвективу и крайне резкую негативную оценку. Но совершение данных действий в рамках публицистического жанра сатирической корреспонденции сопровождается нейтрализацией их негативного характера, «вытеснение» этого характера в разряд имплицитных смыслов. В результате экспрессивные речевые акты оказываются завуалированными под коистативные, что, в свою очередь, позволяет журналисту избежать явного выражения этических оценок «нравственно безнравственно», «морально аморально», являющихся аффективным компонентом социальной установки, не согласующимся с ценностными ориентациями объектов текста. Жанр сатирической корреспонденции, другими словами, дает возможность пишущей личности реализовать иллокутивную составляющую своей коммуникативной свободы при соблюдении внешних ограничений на дискурсивную сферу региональных СМИ, то есть, в конечном счете, предстает как маскировочный коммуникативный ход. Знаковость коммуникации дает |
Например: «Говорят, вовсе маленький городок /7. утонул в войне за главное кресло губернии. В этой гонке никто не обращает внимания даже на тех кандидатов, которые собираются самим городком управлять. Какое там! Губерния главнее городка! Злые языки болтают, что под эту гребенку даже борцов за трудовые права загребли. Им-то, беднягам, совсем туго приходится недавно соглашение подписали, что будут во всем одну большую партию поддерживать. А онаЕР или там ЕРЫ возьми да и выдвини в кандидаты старого противника всех профсоюзных движений и завоеваний! Теперь профсоюзы, хоть и плюются, а договор выполнять приходится: встречи в трудовых коллективах организуют, листовки разносят, агитируют. И правильно -уговор дороже денег! Одна у них надежда, что победит другой кандидат и не придется им потом краснеть, стоя у главного дома управления городком П., митингуя и привлекая к себе внимание того человека, за которого еще совсем недавно отдавали свои голоса» (КВ, 21.11. 2004). Обороты «говорят», «злые языки болтают» неопределенно высвечивают источник критики объектов текста. Одновременно подобным образом журналист снимает с себя прямые обвинения в адрес претендентов за кресло мера, имплицитно намекает на псевдосочувствие со своей стороны к объектам критики. Публикация представляется таким образом, что журналист всего-навсего передает слух, за который он не несет личную ответственность. Однако данное газетное выступление, несомненно, наносит ущерб репутации объектов текста, поскольку передает порочащий слух, основанный на неточных сведениях. Даже позитивная информация в сатирической корреспонденции является одним из приемов создания иронии. Поэтому говорить всерьез о существовании позитивной информации в контексте данного жанра не приходится, более того, даже нейтральная информация, помещенная в такой контекст, закономерно приобретает ироническую составляющую. 122 Таким образом, в данном контексте фактически присутствуют недопустимые для газетной публикации речевые действия, поскольку они содержать инвективу и крайне резкую негативную оценку. Но совершение данных действий в рамках публицистического жанра сатирической корреспонденции сопровождается нейтратизацией их негативного характера, «вытеснение» этого характера в разряд имплицитных смыслов. В результате экспрессивные речевые акты оказываются завуалированными под констативные, что, в свою очередь, позволяет журналисту избежать явного выражения этических оценок «нравственно безнравственно», «морально аморально», являющихся аффективным компонентом социальной установки, не согласующимся с ценностными ориентациями объектов текста. Жанр сатирической корреспонденции, другими словами, дает возможность пишущей личности реализовать иллокутивную составляющую своей коммуникативной свободы при соблюдении внешних ограничений на дискурсивную сферу региональных СМИ, то есть, в конечном счете, предстает как маскировочный коммуникативный ход. Знаковость коммуникации дает возможность журналисту конструировать так называемое символическое поведение, непосредственно связанное со строительством воображаемых миров, в которых символическое намного значительнее реального. Символическое поведение замещает реальность, действуя в строгом знаковом контексте и порожденном им хронотопе. Оно как бы адаптирует мир в соответствии с желаниями пишущей личности. В рамках газетной публикации мир утрачивает сопротивляемость и «лепится» автором по законам жанра сатирической корреспонденции. Имплицитная оценка формируется с непременным участием онима самим содержанием отражаемых ситуаций, в связи с которыми появляется в тексте объект критики; преимущественно то ситуации, с которыми ассоциируется негатив. М.В. Карпенко предложила делить антропонимы в тексте на «прямо характеризующие» и «косвенно характеризующие» (Карпенко 1970, 19 20). 123 |