|
88 Значение журналистского текста не только субъективно, оно структурируется социальными контекстами. В процессе его написания и восприятия участники общения конституируют символический мир друг друга, активно проявляют прагматический потенциал своих языковых личностей. При этом через распределение свойств и статусов социальный мир объективно представляется как символическая система, символическое пространство различных социальных практик, позиций, статусов. То, что по замыслу автора текста является стимулированием на практике зачастую оказывается в глазах реципиента текста провоцированием на ответную агрессивную реакцию, которая сознательно замещается им обращением в суд по вопросу о защите собственной чести и достоинства. Возникает информационный конфликт, нередко обладающий затяжным характером. При исследовании текста по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации лингвистический характер приобретают следующие проблемы: содержится ли в публикации негативная информация, относящаяся к конкретному физическому или юридическому лицу; представлена ли она в форме утверждения, предположения, оценки или личного мнения автора публикации [Галяшина, 2003: 56]. Проанализируем дискурсивный механизм подобного речевого конфликта. Проблемными предстают речевые способы передачи факта и мнения в региональных средствах массовой информации. При этом для установления того, содержит ли текст сведения, унижающие честь и достоинство, порочащие деловую репутацию, необходимо выполнить анализ всей публикации, включая заголовок. Осознавая судебную ответственность за свой текст, автор максимально фиксирует фрагменты критики объекта публикации в форме мнения, своего или третьей стороны (Мнение не может стать основой для судебного разбирательства. Это юридически закреплено). Если журналист высказывает свое мнение, то это высказывание несет только информацию о том, какой образ |
Как известно, «судьба оценочного знака в значении слова обнаруживает зависимость от предметной области соответствующего значения. Возможны три направления изменений оценочного знака: а)слово с оценочно нейтральным значением может получить оценочный смысл, который, повторяясь, закрепляется в этом значении» (Карасик 2004, 34). С первой разновидностью соотнесены две других: слово с оценочно закрепленным значением может потерять оценочный знак; слово с оценочно закрепленным значением может изменить оценочный знак, причем при такой мутации наблюдается своеобразная оценочная энантиосемия, то есть сосуществование положительного и отрицательного оценочного знака в одном значении. Причем, как подчеркивает В.И.Карасик, оценочный смысл появляется, расщепляется и исчезает в речи группы людей, а не всего языкового сообщества. Данное обобщение подтверждается и материалом других исследователей (Баранов, Караулов 2002, 120-127). Как и текст художественной литературы, не подразумевающий смысловой однозначности, газетный текст начинает обладать креативной прагматикой, поскольку понимание его все чаще и чаще предполагает творческое воссоздание смысла. На задний план отходит инструктивная прагматика газетной публикации. В данном культурном окружении последняя уже не допускает строго определенную интерпретацию, описывая одно из возможных состояний заранее неизвестной действительности. Таким образом, газетный текст начинает нести информацию о недвусмысленно интерпретируемых данных. Так укрепляются предпосылки для взаимодействия видов оценки с помощью онимов. Значение журналистского текста не только субъективно, оно структурируется социальными контекстами. В процессе его написания и восприятия участники общения конституируют символический мир друг друга, активно проявляют прагматический потенциал своих языковых личностей. При этом через распределение свойств и статусов социальный мир объективно представляется как символическая система, символическое пространство различ80 Не меньшим аргументативным потенциалом обладают синтаксические преобразования, совмещенные с лексическими заменами. Таково воспроизведение в «Новом времени» заголовков к статьям из зарубежных СМИ, посвященных одному и тому же событию расстрелу демонстрации чернокожего населения в тогдашней Южной Родезии. Полный заголовок РоНсе $коо( с1еас1 А/псапз («Полиция расстреляла африканцев») претерпевает ряд изменений, после чего связь между описываемым событием и заголовком становится едва ощутимой: «Африканцы расстреляны полицией», «Африканцы убиты», «Погибли африканцы», «Фракционность ведет к жертвам». В последнем заголовке введение псевдопричины вообще изменяет облик ситуации. Оценочный оттенок несут и фактографические интерпретирующие сведения. Сюда входят показатели, расширяющие знание о сообщаемом факте; подробности события, с учетом которых можно составить о нем представление; различные итоговые данные, обусловливающие тот или иной вывод о факте, и т. п. «Взрыв в Каспийске унес уже сорок три жизни. В семье Харченко погибли сразу двое -отец и маленький сын...» (Жизнь, 2002, 15 мая). В этом же плане любопытно использование оценочных предикатов, выполняющих вышеуказанную роль, «по-моему», «мне кажется» и др. Например: Может, что-то удерживало Путина от замены «подберезовиков»? (КП. 30.05.2001). То, что по замыслу автора текста является стимулированием, на практике зачастую оказывается в глазах реципиента текста провоцированием на ответную агрессивную реакцию. В основе конфликта лежит тот факт, что автор публикации теряет контроль над ее содержанием. Реципиент воспринимает отраженное в ней смысловое поле совершенно не так, как планировал автор. Проблемными предстают речевые способы передачи факта и мнения в средствах массовой информации. В отличие от оценочных суждений, которые в рамках газетнопублицистического выступления иллокутивно передают мнение журналиста, 82 |