|
сырье отнюдь не растут, а уже несколько лет сохраняются на низком уровне. Современная версия этого аргумента носит более широкий характер, и при этом аргументация строится, скорее, на учете экосистем, чем конкретных ресурсов как таковых. Запас «природного капитала» иссякает, происходит истощение «систем жизнеобеспечения», предоставляемых природными системами: «Отнюдь не поставки нефти или меди начинают ограничивать наше развитие; таким ограничителем становится сама жизнь. Сегодня наш неуклонный прогресс ограничивается не количеством рыболовецких судов, а уменьшением рыбных ресурсов, не мощностью насосов, а истощением водоносных слоев, не количеством цепных пил, а исчезновением природных лесов. Человечество получило в наследство природный капитал, который накапливался в течение 3,8 млрд лет. При теперешних темпах использования и деградации от этого капитала мало что останется уже к концу XXI столетия» [61; 143; 144]. Уничтожение природных систем, например, пресноводных и морских экосистем, лесов и питательных веществ, содержащихся в почве, не находит адекватного отражения в ценообразовании, поскольку эти природные системы или достаются бесплатно (например, доступ к общественным землям), или облагаются «арендной платой учредителей» — ценой доступа к бесплатным природным ресурсам; при этом допускается обесценение ресурсов без предъявления требования по их восстановлению. Этот аргумент является и актуальным, и долгосрочным. В краткосрочной перспективе давление, оказываемое на качество почвы интенсивным землепользованием, и спрос, предъявляемый промышленностью на природные леса, ведут к истощению ключевых ресурсов таким образом, что любимая экономистами формула «ценообразование + новые технологии» обычно ускоряет этот процесс 42 |
уровня эффективности собственной деятельности на базе развития работ в области НИОКР и внедрения мало и безотходных технологий. Возникшее недавно осознание кризисной ситуации с отходами, с которой столкнулось наше общество, привело к тому, что управление отходами из второстепенной проблемы превратилось в центральный вопрос политических дебатов. Кое у кого перспектива капитальной перестройки системы утилизации вызывает панику, но одновременно формируется и новое, более позитивное отношение к этой проблеме. Налицо все большая готовность рассматривать отходы как источник возможностей и искать решения в рамках более широкого взгляда, охватывающего и изменение климата, и управление ресурсами, и возрождение городов. В последние несколько лет наиболее часто используется аргумент о том, что переработка может снизить потребность в расширении производств, работающих на первичных ресурсах. На раннем этапе этот аргумент формулировался с точки зрения «ограничения роста» и невозможности распространить существующую сегодня модель производства с интенсивным использованием материалов на страны с развивающейся экономикой. Ограничения определялись в первую очередь с точки зрения ресурсов. Экономисты в ответ возражали, что ценовой механизм в сочетании с новыми технологиями позволит справиться с нехватками, и приводили свидетельства, показывающие, что предложение материалов постоянно опережает спрос, а также что цены на сырье отнюдь не растут, а уже несколько лет сохраняются на низком уровне. Современная версия этого аргумента носит более широкий характер, и при этом аргументация строится, скорее, на учете экосистем, чем конкретных ресурсов как таковых. Запас «природного капитала» иссякает, происходит истощение «систем жизнеобеспечения», предоставляемых природными системами. Воспользуемся словами авторов, которые четко разъяснили ситуацию: «Отнюдь не поставки нефти или меди начинают ограничивать наше развитие; таким ограничителем становится сама жизнь. Сегодня наш 301 неуклонный прогресс ограничивается не количеством рыболовецких судов, а уменьшением рыбных ресурсов, не мощностью насосов, а истощением водоносных слоев, не количеством цепных пил, а исчезновением природных лесов. Человечество получило в наследство природный капитал, который накапливался в течение 3,8 млрд лет. При теперешних темпах использования и деградации от этого капитала мало что останется уже к концу XXI столетия». Уничтожение природных систем, например, пресноводных и морских экосистем, лесов и питательных веществ, содержащихся в почве, не находит адекватного отражения в ценообразовании, поскольку эти природные системы или достаются бесплатно (например, доступ к общественным землям), или облагаются «арендной платой учредителей» — ценой доступа к бесплатным природным ресурсам; при этом допускается обесценение ресурсов без предъявления требования по их восстановлению. Этот аргумент является и актуальным, и долгосрочным. В краткосрочной перспективе давление, оказываемое на качество почвы интенсивным землепользованием, и спрос, предъявляемый промышленностью на природные леса, ведут к истощению ключевых ресурсов таким образом, что любимая экономистами формула «ценообразование + новые технологии» обычно ускоряет этот процесс вместо того, чтобы тормозить его. Возьмем только один пример: согласно оценке Европейского агентства по охране окружающей среды, ежегодно в результате эрозии теряется 5 т почвы на душу населения.23 За последние двадцать лет количество почвы в Италии уменьшилось вдвое. В масштабе всего мира за последние пятьдесят лет была утрачена четверть пахотного слоя. Граница опустынивания в Китае находится в 80 км от Пекина и наступает со скоростью 4 км в год. В этом контексте использование компостированных органических отходов в сельском хозяйстве это не просто вопрос «связывания» углерода; речь идет о возвращении в почву биомассы и о восстановлении круговорота питательных веществ. 302 |