§ 3. Взаимодействие семьи и государства) как фактор эффективного развития современного российского общества. В различные исторические эпохи может существовать или равное отношение семьи и учреждений власти по поводу ответственности индивида за свои действия, т.е. ответственности индивида перед семьей и тем самым перед обществом, или же преобладание непосредственной личной ответственности перед государством. Последнее обстоятельство связано с отношением государства к семье как к объекту управления и манипулирования, а не как к автономной системе, независимой от государства. С одной стороны, такое восприятие семьи способствует прямому и косвенному вмешательству государства в регламентацию отношений супругов, родителей и детей, родственников. С другой стороны, дает возможность для личности ориентироваться непосредственно на внесемейные институты, минуя семью, видоизменяет и само семейное поведение индивидов, их внутрисемейные роли. Именно такие объектно-субъектные отношения усиленно складывались между двумя социальными институтами российского общества —семьей и государством на протяжении XX века. Эти отношения были закреплены и кодифицированы Советским государством и правом. Российские органы государственной власти в своем семейном законотворчестве во многом сохранили традиции советского тоталитаризма, продолжая рассматривать семью не как субъект, а как объект социальных отношений. Это явилось одной из каузальных составляющих углубления кризиса семьи как социального института в России, т.к. правовое пространство его функционирования было сужено и ограничено. Такое положение вещей в России имеет свои объективные исторические закономерности. Примат государства над личностью, семьей и обществом —это специфика исторического развития нашей государственности. С этой точки зрения, вся история государства Российского —это скрытая и открытая конфронтации между государством и обществом. В нашей истории либо власть «давила» свой народ, либо народ «давил» свою власть. Согласие, объединение этих сторон наступало лишь тогда, когда внешний враг или природные катаклизмы угрожали самому бытию российского общества, в экстремальных ситуациях его жизни и |
44 либо структурным элементом прежних функций не означает ослабления этого элемента. Напротив, это может быть связано с новой специализацией его в системе, т.е. с появлением как бы нового специализированного института. Однако передачу каким-либо институтом своих функций (специфических), ради которых он создавался, другим социальным институтам нельзя не считать в социологии разрушением подобного института (хотя старое название этого института зачастую переносится и передается осколочным формам его и даже приписывается новым образованиям что само по себе составляет интересную проблему для социологического исследования). "Оставив в стороне индивида как индивида, его мотивы и идеи ... следует изучать ... те различные состояния социальной среды (религиозные верования, семья, политическая жизнь, профессиональные группы и т.п.), под влиянием которых изменяется процент самоубийств". "Если индивид ... легко склоняется под ударами жизненных обстоятельств, то это происходит потому, что состояние того общества, к которому он принадлежит, сделало из него легкую, уже совершенно готовую для самоубийства добычу". "Число самоубийств обратно пропорционально степени интеграции тех социальных групп, в которые входит индивид". Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. СПб, 1912. С. 178, 266, 276. Вопрос к читателям: Что значит состояние общества или среды, ведущее к подверженности самоубийству, измерима ли степень интеграции групп и степень изоляции индивида от этих групп? Спрашивая, "что делает семья?" и выявляя многообразие семейной жизнедеятельности, функционалисты разработали множество концепций, объясняющих специфику семьи, понимаемой в качестве социального института. Важным является при этом вклад Эдварда Вестермарка, работы которого образуют своеобразный мост между эволюционным и функциональным подходами. Вестермарк в фундаментальной работе "История брака" показал на множестве примеров, что брачные отношения признаются таковыми лишь пРй появлении беременности и рождении ребенка и что поэтому не семья коренится в браке, а брак институционализируется благо45 даря наличию семьи. Рассматривая исторические формы семья как развивающиеся в определенной последовательности, Вестермарк подчеркивал параллелизм линий развития и выводил из табу инцеста (запрет на кровосмешение) смену типов брака, возникновение экзогамии. Табу как мощная негативная норма укрепляет функциональную интеграцию системы и, по-видимому, отмирание табу может быт связано с исчезновением семейных качеств, а не просто с разрушением пережитков. Как основоположник теории "первобытной моногамии" Вестермарк преувеличивает роль биологического фактора в истории, что ярко обнаруживается в инстинктивистской трактовке сохранения семьи в будущем по причине якобы глубоко укоренившихся в человечестве "родительских инстинктов". Важным достижением функционалистов является разработка проблем материнства и отцовства, их соотношения как социокультурных феноменов. Б. Малиновский в историческом факте социальной роли отца, обеспечивающей детям законность принадлежности к социуму независимо от неопределенности установления биологического отцовства, увидел основу упрочения социального отцовства и распространения родства по отцу. Физиология не предопределяет семейно-родственные отношения, а лишь является предусловием возникновения связей. Явления культуры следует понимать как способы удовлетворения каких-либо потребностей. У Дж. Мэдока обнаруживается наиболее полное слияние историко-эволюционной и функцноиалистской точек зрения. Культура не есть функция физиологии, она не прирожденный феномен, нечто инстиюстивистекое, это сугубо социальный феномен, искусственный, а не естественный. Человечеству для адаптации к среде и выживания не надо изменяться физиологически, достаточно изменять культуру, поведение, навыки, передаваемые через научение, социализацию, из поколения в поколение. Потому и не меняется человек анатомически тысячелетиями, тогда как культурные формы чрезвычайно изменчивы. Они порождаются приспособлением к меняющейся (в том числе самим человеком) среде, и, значит, функциональное и эволюционное взаимно дополняют друг друга. В функциональном подходе большое внимание уделяется анализу исторического перехода семейных функций к другим социальным институтам, при котором происходит редукция экономико-производствевной, религиозной, образовательной, рекреационной, воспитательной и других функций, сужение круга функций, осуществляемых самой семьей. У. Огборн сформулировал подобные идеи одним из первых. Позднее они были выражены Э. Берджессом в иной 46 терминологии как переход от "семьи-института" к "семье-товариществу" (или супружеству-партнерству). При этом предполагается смена семьи, основанной на следовании социокультурным предписаниям, скорее, чем межличностным предпочтениям, семьей, в основе которой лежат именно последние. Иногда это изменение, крайне неудачно названное сменой "семьи-института" "семьей-группой", понимают таким образом, будто семья вообще перестает быть "институтом", превращаясь в вольную группировку на основе любви и симпатий, и если исчезает любовь (имеется в виду супружеская), то может исчезнуть семья. По-видимому, эта терминология просто отражает перестройку ведущих мотивов заключения и сохранения брака, она не означает того, что в "семье-институте" якобы не было любви и привязанности супругов, и не значит, будто "семьятоварищество" не должна остаться социальным институтом по выполнению специфических функций. Проблема в том, в какой мере семья с зауженным, редуцированным кругом функций способна эффективнее осуществлять конституирующие саму семью функции рождения, содержания и социализации детей? Сторонники "прогрессистской парадигмы", разумеется, дадут утвердительный ответ, а "кризисной" отрицательный, и, следовательно, неизбежно окажутся дискуссионными процедуры установления "научных фактов" относительно выполнения-невыполнения семейных функций. "Прогрессисты" при этом будут потенциально наделять "семью-институт", "традиционную семью" негативными чертами авторитарности-патриархальности, поддерживаемой обычаем, родством, "жестким" контролем "недемократического" свойства, тогда как "семья-товарищество" окажется воплощенным идеалом "сознательных" и "равных" членов, относящихся друг к другу не как к "средству" удовлетворения собственных потребностей, а как к "самодовлеющей ценности". Цель социологического изучения функций семьи прошлого и настоящего заключается в выяснении факторов, способствующих гармонии интересов личности, семьи и общества, единственно обеспечивающей эффективную реализацию репродуктивной и социалвзаци-онной функций семьи. Интересно рассмотреть, как исторически достигалась эта гармония, поскольку человечеству удавалось вплоть До XX в. избегать депопуляции и массовой деморализации. Карл Циммерман, как и некоторые другие социологи, считал, что важно изменение взаимосвязи между государством и семьей. В различные исторические эпохи может существовать или равное отношение семья и учреждений власти по поводу ответственности индивида 47 за свои действия, т.е. ответственности индивида перед семьей и тем самым перед обществом, или же преобладание непосредственной личной ответственности перед государством. Последнее обстоятельство связано с возникшим в новое время отношением государства к семье как к объекту управления и манипулирования, а не как к автономной данности, независимой от государства, церкви и других социальных институтов. Именно это восприятие семьи способствует прямому и косвенному вмешательству государства в регламентацию отношений супругов, родителей и детей, родственников, как бы один на один оставляя индивида с персонифицированными и обезличенными орудиями государственной власти. С другой стороны, возможность для личности ориентироваться непосредственно на внесемейные институты, так сказать, минуя семью, видоизменяет и само семейное поведение индивидов, их внутрисемейные роли. Таким образом, функциональный подход может сочетаться с эволюционным изучением семьи в качестве института, и это справедливо, так как в целом институциональное изучение семьи и общества представляет собой "чисто научное" изучение, проявление науки "ради науки". Однако в XIX в. возникает и другое, прикладное, или эмпирическое, изучение семьи, явно перекликающееся с функциональным подходом, акцентирующее внимание на эмоциональной близости членов семьи, на их потребностях и влечениях, что в конечном счете призвано раскрыть опоры сплочения отдельных семей и самого института семьи. Речь идет об изучении семьи как малой первичной группы, имеющей свою особую историю возникновения, функционирования и распада. Родоначальником этой социологической традиции является Фредерик Ле Пле, находившийся под влиянием идей О. Конта о семьях как "мельчайших обществах", спонтанно устойчивых при смене поколений благодаря склонности к солидарности. Чтобы понять общество, необходимо понять семью вот формула Ле Пле, считавшего, что внешняя среда определяет экономическую жизнь людей, одновременно диктующую форму семьи, которая в свою очередь влияет на общественные процессы. I В качестве эмпирического метода исследования Ле Пле избрал анализ бюджета семьи как количественного выражения многообразия семейной жизнедеятельности, организация которой зависит от структурных изменений семьи, связанных с воспитанием детей. Фактически эти бюджетные обследования семьи опирались на классификацию семей, взятых от их возникновения до распада, т.е. тем самым была предвосхищена концепция жизненного цикла семьи как |