|
58 По этим сведениям приблизительно можно судить об уровне криминогенное северокавказского общества. Так, за март 1915 года количество преступлений по Кавказскому краю 2766, в том числе в Кубанской области было совершено 115. Динамика колебаний преступлений была различной. Причем в отчетах фиксируется рост числа разбоев (почти в два раза), грабежей, скотокрадства и убийств.116 Интересна классификация преступников по роду их деятельности. Так, выделяли следующие их категории. В первую группу, согласно «таблице распределения преступлений» входили аферисты, во вторую барыш ники, в третью бродяга, под которыми понимались «лица, скрывающие свои настоящее звание и фамилию», далее воры их насчитывалось 28 категорий, пятую группу составляли грабители, шестую мошенники (похитители древностей и антикварных редкостей, шантажисты, шулера. В категорию разных входили дезертиры и укрывающиеся от воинской повинности, живущие за средства проституток, наводчики, контрабандисты, отравители, сводники, торговцы живым товаром, шпионы и многие другие люди, занимающиеся незаконными видами деятельности.117 Кризисные тенденции в правовой культуре населения в значительной степени определяются экономическими отнош ениями. В военное время экономическая нестабильность привела к обнищанию большей части населения. М ногие не в состоянии были приобрести товары первой необходимости продукты, топливо, одежду. Статистика свидетельствует, что на Дону и Кубани, как и повсеместно, в России, значительно возросло количество случаев хищения чужой собственности. В годы Первой мировой войны в рассматриваемы й регион мигрировало много беженцев. Приток этого незащищенного слоя был 1,6 Р Г И Л . Ф . 12 7 6 . О п. 19 Д . 4 2 5 . Л .6 . " ’ Г А С К .Ф . 101.O il 5 .Д .5 7 4 Л .2 -3 . |
191 30 лет, на долю которых приходилась основная часть совершаемых преступлений, заставила правительство обеспечить семьи фронтовиков пособиями, подняла уровень занятости. Оздоровлению обстановки способствовало и введение сухого закона, что привело к снижению деревенской преступности. Пьянство до войны в деревне было распространенным явлением, которое влекло за собой порождение многих других пороков и противоправных действий: хулиганство, драки, насилия, воровство и т. д. Как следует из доклада Особому отделу политической части начальника Кавказского края о происшествиях за апрель июль 1915 г. «течение политической и общественной жизни в пределах Кавказского края никакими особыми случаями не нарушалось, настроение общественных кругов и крестьянского населения в общем спокойное» (96). В порядке количества случаи совершения преступности распределялисьмежду административно территориальными единицами в следующем виде (см. таб. 8) Данные, приведенные в таблице, свидетельствуют о том, что процент совершенных преступлений, особенно в Кубанской и Терской области был большим. По категориям из совершенных преступлений в общем по краю в этот же период времени фиксировалось уменьшение преступлений имущественного характера —грабежей (см. таб. 9), но в отчете отмечалось, что наибольшее количество грабежей зарегистрировано в Кубанской и Терской областях. Значительную цифру среди преступлений имущественного характера представляют случаи скотокрадства. Наиболее распространены были случаи конокрадства в Кубанской области 63 случая. За год увеличилось количество убийств в Кубанской области 11 случаев, в Терской 9 (97). Начальники областей и губернаторы давали в Совет министров отчет о количестве зарегистрированных преступлений за каждый месяц. По этим сведениям приблизительно можно судить об уровне криминогенноети северокавказского общества. Так, за март 1915 года количество преступлений по Кавказскому краю 2766, в том числе в Кубанской области было совершено 115, в Черноморской губернии19, в Терской области-23. Динамика колебаний преступлений была различной. Так, в апреле число совершенных преступлений увеличилось по сравнению с предыдущим месяцем до 128 случаев, в Терской —до 33, в Черноморской —22, а в мае на 192 блюдается понижение преступности в Кубанской области и Черноморской губернии до 71 и 20 случаев соответственно. Причем в отчетах фиксируется рост числа разбоев (почти в два раза), грабежей, скотокрадства и убийств (98). Интересна классификация преступников по роду их деятельности. Так, выделяли следующие их категории. В первую группу, согласно <сгаблице распределения преступлений» входили аферисты, во вторую барышники, в третью бродяги, под которыми понимались «лица, скрывающие свои настоящее звание и фамилию», далее воры их насчитывалось 28 категорий, пятую группу составляли грабители, шестую мошенники (похитители древностей и антикварных редкостей, шантажисты, шулера. В категорию разных входили дезертиры и укрывающиеся от воинской повинности, коты живущие за средства проституток, наводчики, контрабандисты, отравители, сводники, торговцы живым товаром, шпионы и многие другие люди, занимающиеся незаконными видамидеятельности (99). Девиантное поведение опосредуется главным образом экономическими отношениями. В военное время экономическая нестабильность привела к обнишанию большей часта населения. Многие не в состоянии были приобрести товары первой необходимости продукты, топливо, одежду. Статистика свидетельствует, что на Северном Кавказе, как и повсеместно, в России, значительно возросло количество случаев хищения чужой собственности. В годы Первой мировой войны в рассматриваемый регион мигрировало много беженцев. Приток этого незащищенного слоя был чреват напряжением социальной сшуации в регионе. Несмотря на тот факт, что местные власти пытались оказывать беженцам разнообразную помощь и поддержку выплата пособий, открытие специальных больниц, школ, благотворительные пожертвования, в их семьях остро ощущался недостаток многих вещей. Поэтому нехватка средств толкала людей на преступления. В военное время наиболее остро встал вопрос об участившихся случаях краж со стороны детей и подростков, как со стороны беженцев, так и местного населения. Так, например, газета «Кавказский край» неоднократно писала о беженке-воровке 7 лет, которая обманным путем проникала в квартиры и выносила оттуда ценные вещи. «Последний улов» девочки составил 309 рублей. Поймавшим ее |