|
64 заканчивался, преступник, как правило, возвращался в родные места с целью отомстить за старое. Самосуд был своеобразной акцией крестьянской общины, направленной на пересечение действий, которые угрожали нарушить традиционные социальные отношения или нанести урон хозяйству деревни. Крестьянский суд, таким образом, был «формой защиты собственного правосудия перед лицом усиливающей свое ~ 132 влияние господствующей официальном культуры». Так, например, поступили жители станицы Староминской Кубанской области в апреле 1916 г. В жандармском донесении отмечалось, что за последнее время в названной станице «развелось значительное число всякого рода варварства и грабежей, сопровождающихся убийствами. Только в период Пасхальной недели был зарезан человек, ограблена торговая лавка, зафиксирован' случай изнасилования, драка среди местных парней, кража 3 лошадей». В карцере станицы находилось 12 человек, задержанных по вышеуказанным преступлениям. 17 апреля около правления собралась многочисленная толпа, которая затем начала ломать двери карцера. Атаман попытался путем увещевания успокоить беснующуюся толпу, но его отстранили, раздался крик «бей полицию, если она защищает воров грабителей». После этого толпа взломала замки у дверей канцеров и стала избивать заключенных. Не имея возможности прекратить беспорядки, атаман оставался бессильным до прибытия казаков, успокоивших станичников. В результате толпой были убиты три человек из заключенных.133 Самосуд совершался не только крестьянской общ иной, но также мог исходить от отдельного лица, причем, как и в первом случае, был направлен на восстановление «справедливого наказания» похитителям 132 О б о л е н с к а я С .В . С . Ф р эн к . Н а р о д н а я ю с т и ц и я , о б щ и н а и к у л ь т у р а р у с с к о г о к р е с т ь я н с т в а 18 7 0 -1 9 0 0 гг.// И с т о р и я м е н та л ь н о с те й , и с т о р и ч е с к а я ан т р о п о л о ги я : З а р у б е ж н ы е и с с л е д о в а н и я в о б з о р а х и р е ф е р а т а х . М ., 1996. С .2 3 6 . 133 Г А К К . Ф . 5 8 3 . О н .]. Д . 1032. Л .2 0 2 . |
г 196 ший 30 января 1916 г. в станице Старокамышенской, когда за недостаточностью улик оправдали мужчину, обвинявшегося в изнасиловании девушки (115). Большое количество подобных преступлений не было раскрыто, что тревожило обывателей. Как реакция на это, были участившиеся случаи самосуда над поймагщыми преступниками, О. Фрэн выделяет несколько форм крестьянского правосудия: 1) ритуализировааный акт публичное «срамление» и осуждение проступка, обычно при применении насилия; 2) предусматривающее насилие наказание за преступления против собственности (воровство, конокрадство, поджоги, изнасилования); 3) самосуд над колдунами и ворожеями. Задача самосуда добиться прекращения краж, совершаемых «своими» и «чужими». В годы войны наиболее распространен был второй вид крестьянского самосуда наказания против тяжкие преступления против собственности. В этих случаях совершались жестокие акты, часто связанные с нанесением тяжелых увечий, с пытками, побоями, завершающиеся и убийством преступника, особенно если он был чужим и был задержан за совершением преступления второй раз. Этот акт возмездия осуществлялся толпой, и решения крестьянского схода не требовалось (116). Нередко в тех случаях, когда община считала необходимым обратиться к властям, она предварительно осуществляла наказание сама. Крестьяне не могли быть уверены в том, что преступника вообще накажут нередко они скрывались, не получая заслуженного наказания. К тому же таких преступников как поджигатели и конокрады суд приговаривал к тюремному заключению или ссылке, а когда срок заканчивался, преступник, как правило, возвращался в родные места с целью отомстить за старое. Самосуд был своеобразной акцией крестьянской общины, направленной на пересечение действий, которые угрожали нарушить традиционные социальные отношения или нанести урон хозяйству деревни. Крестьянский суд, таким образом, был «формой защиты собственного правосудия перед лицом усиливающей свое влияние господствующей официальной культуры» (117). Так, например, поступили жители села Старомийского Кубанской области в апреле 1916 г. В жандармском донесении отмечалось, что за последнее время в названной станице «развелось значительное число всякого рода варварства и грабежей, сопровождающихся убийствами. Только в период Пасхальной недели был заI 197 резан человек, ограблена торговая лавка, зафиксирован случай изнасилования, драка среди местных парней, кража 3 лошадей». В карцере станицы находилось 12 человек, задержанных по вышеуказанным преступлениям. 17 апреля около правления собралась многочисленная толпа, которая затем начала ломать двери карцера. Атаман попытался путем увещевания успокоить беснующую толпу, но его отстранили, раздался крик «бей полицию, если она защищает воров грабителей». После этого толпа взломала замки у дверей канцеров и стала избивать заключенных. Не имея возможности прекратить беспорядки, атаман оставался бессильным до прибытия казаков, успокоивших станичников. В результате толпой были убиты три человек из заключенных (118). Самосуд совершался не только крестьянской общиной, но также мог исходить от отдельного лица, причем, как и в первом случае, был направлен на восстановление «справедливого наказания» похитителям чужой собственности и покушавшимся на личную неприкосновенность. Ухудшение экономического положения, как в стране, так и на Северном Кавказе и ряд многих других негативных факторов делали людей агрессивными по отношению друг к другу, вызывали к жизни проявления самосуда к совершившим преступное деяние или проступок. Проявление самосуда или запугивание потенциальных преступников было характерно для сельской местности региона. Во многом это можно объяснить тем, что крестьяне вынуждены были охранять свою собственность от краж, число которых в годы войны увеличилось. В жандармских донесениях фиксируются случаи убийств и тяжелых истязаний в результате полученного наказания от рук хозяев. Так, например, сообщается, что в станице К. Терской губернии казаками были насмерть забиты конокрады, пытавшиеся увести из станицы пять лошадей» (119). Но иногда гибли и мало повинные люди, из-за чего на скамье подсудимых оказывались и сами совершители самосуда. Так, например, в донесении начальнику Кубанской области жандармского управления сообщается, что в августе 1915 г. екатеринодарский мещанин М.Косенко, будучи на степи заметил, что с проезжающих по дороге фур соскочили два мальчика и сорвали на бахче у Косенко несколько арбузов Поймав мальчиков, хозяин бахчи начал их бить, а когда на защиту мальчиков подбежал мужчина, то Косенко выстрелили в него (120). 305 206. Минц И.И. История Великого Октабря: В 3 т. Т.1. Свержение самодержавия. М.,: Наука, 1979.-903 с. 207. Население России в XX веке: Исторические очерки: В 3 т. Т.1.19001939 гг.М.: РОССПЭН, 2000 463 с. 208. Насонова ЛИ. Обыденное сознание как социокультурный феномен. М.: Наука, 1997.-311 с. 209. Новикова М. Маргиналы//Новый мир. 1994. -№ 1. — С.67 -72. 210. Невзоров В.Н. Происхождение обрядового алкоголизма. Ставрополь, 1914. — 68 с. 211. Невская Т.А., Чекменев СА . Ставропольские крестьяне. Ставрополь, 1994.164 с. 212. Оболенская С.В. С.Фрэнк. Народная юстиция, община и культура русского крестьянства 1870-1900 гг. // История ментальностей, историческая антропология: Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М.:РГГУ, 1996. С. 233-239. 213. Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. Р./ н. Дону: Феникс, 1998.-576 с. 214. ОпрышхоО.Л. Кавказская конная дивизия 1914-1917. Возвращение из забвения.-Нальчик., Эльбрус, 1999.-276 с. 215. Осадчий И.П. Октябрь на Кубани.-Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1964.-280 с. 216. Очерки по истории Кубани с древнейших времен до 1920 года /П од общ. ред. д.и.н., проф. В.Н. Ратушняка -Краснодар: Советская Кубань, 1996. 656 с. 217. Охранка предупреждала: «Мы накануне голодного дня, за которым последует голодный бунт» // Родина. -1999. -№ 1 1 .С.19-23. 218. Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. М.: Международные отношения, 1991.-240 с. 219. Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М.: Международные отношения, 1991.-336 с. 220. Первая мировая война Дискуссионные проблемы истории / Отв. ред. Ю.А. Писарев, В_Я. Мальков. М.: Наука, 1994.-302 с. 221. Первая мировая война: История ипсихология: материалы Российской научной конференции 24-30 ноября 1999 г.-СПб.: Нестор, 1999,164 с. |