|
I ll ния, и в лагере красных и в лагере белых: они были вынуждены стать проводниками политических и социальных идей, которые они не вполне разделяли, а иногда и являлись их убежденными противниками. Однако для многих из них это был единственным способ выжить в сложившейся политической и экономической ситуации. Особенно разительные перемены произошли с началом гражданской войны в российской журналистике. До начала фазы активного гражданского противостояния российская журналистика обрела, наконец, свободу и возможность самовыражения. Действительно после февраля 1917 г. цензура фактически была отменена в России. В регионе Северного Кавказа, например, действовали многочисленные издания самых различных политических направлений, принадлежащие разнообразным политическим силам и партиям. Однако после октября 1917 г. положение в этой сфере стало кардинальным образом меняться. С начала большевики, а затем и их противники, изменили свое отношение к так называемой свободной прессе. С течением времени в регионе Северного Кавказа все явственнее стали проявляться признаки политического и идеологического давления на прессу. Неуклонно крепла тенденция по превращению печатных изданий в рупор пропаганды действующих политических сил. В этой связи стала коренным образом меняться и профессия журналиста, с течением времени она стала приобретать все более заметную политическую и идеологическую окраску. Информирование читателей о происходящих событиях отошло на второй план. Фактически с началом гражданской войны свобода самовыражения в этой профессии была утрачена. Журналистика получила не свойственные ей ранее в таких масштабах идеологические, политические функции. Ее главной задачей стало обслуживание интересов действующих в регионе Северного Кавказа военно-политических сил. Необходимо отметить, что в сложившихся обстоятельствах гражданской войны вряд ли это могло быть иначе. Поскольку идеологическую борьбу средствами пропаганды, в том числе и печатного слова воющие стороны в |
170 др.»249. Нельзя не отметить сходства их профессионального положения и в лагере «красных» и в лагере «белых» они были вынуждены стать проводниками политических и социальных идей, которые они не вполне разделяли, а иногда и являлись их убежденными противниками. Однако для многих из них это был единственный способ выжить в сложившейся политической и экономической ситуации. Особенно разительные перемены произошли с началом Гражданской войны в российской журналистике. До начала фазы активного гражданского противостояния российская журналистика обрела, наконец, свободу и возможность самовыражения. Действительно, после февраля 1917 г. цензура фактически была отменена в России. 13 стране действовали многочисленные издания самых различных политических направлений, принадлежащие разнообразным политическим силам и партиям. Однако после октября 1917 г. положение в этой сфере стало кардинальным образом меняться. С начала большевики, а затем и их противники изменили свое отношение к так называемой свободной прессе. С течением времени все явственнее стали проявляться признаки политического и идеологического давления на прессу. Неуклонно крепла тенденция по превращению печатных изданий в рупор пропаганды действующих политических сил. Стала коренным образом меняться и профессия журналиста, с течением времени она стала приобретать все более заметную политическую и идеологическую окраску. Информирование читателей о происходящих событиях отошло на второй план. Фактически с началом гражданской войны свобода самовыражения в этой профессии была утрачена. Журналистика получила несвойственные ей ранее в таких масштабах идеологические, политические функции. Ее главной задачей стало обслуживание интересов действующих в стране военно-политических сил. Необходимо отметить, 249 Молчанов Л. А. Деятельность информационных учреждений «белой» России в годы гражданской войны ([918-1920гг.). Государственный аппарат России в годы революции и гражданской войны. Материалы Всероссийской конференции 22 декабря 1997 г. М., 1988,С. 158. 171 что в сложившихся обстоятельствах Гражданской войны вряд ли это могло быть иначе, поскольку идеологическую борьбу средствами пропаганды, в том числе и печатного слова, воющие стороны рассматривали как часть политического и военного противостояния на фронтах Гражданской войны. Цензура стала всеобщей, деятельность газет и журналов полностью контролировалась ею. Как отмечал Г1. Врангель, «цензура не может исключительно распространяться на военные вопросы, ибо во время войны, а тем более войны гражданской, где орудием борьбы являются не только пушки и ружья, но и идеи, отделить военную цензуру от общей невозможно»250. В представлении противостоящих друг другу сторон, репортеры и журналисты были такими же солдатами этой войны, как и бойцы действующих армий. Поэтому отношение к работникам прессы было соответствующее, они должны были нести ответственность за высказанные им на страницах газет мысли и отвечать за свои публикации по всем законам военного времени. Так, Главнокомандующий вооруженными силами на Юге России генерал П. Врангель, выступая на собрании редакторов основных крымских газет, заявил им следующее: «Должен обратить ваше внимание, что по военным законам действия, наносящие вред нам и служащие на пользу противнику, караются весьма строго, вплоть до смертной казни»251. В случае невыполнения политического и идеологического заказа существующей власти журналисты подвергались репрессиям почти также, как и солдаты действующих армий. Издания же попросту закрывались. Так, газета Кубанская мысль вышедшая в «белом» Екатеринодаре 14 мая 1919 г. писала: «11 мая редактору «Кубанского слова» С. П, Черевкову объявлено было нижеследующее распоряжение управлением ведомством внутренних дел... Газету Кубанское слово закрыть за дискредитирование Законодательной Рады, что 250ВранпгльП. Записки. Ноябрь 1916 г. ноябрь 1920г. Т,2, Мн., 2002. с.39. Wl Там же. |