объема продаж, то суммарный годовой объем капитала, по существу изымаемого из мирового производства, достигает 10-13 % мирового ВВП. Выход из положения, вроде бы, очевиден вести дело к созданию единой мировой валюты. Однако вряд ли есть смысл разъяснять, насколько наш мир далек от такого шага. Чуть ближе мировое сообщество приблизилось к осознанию необходимости регулирования мировых потоков капитала. Не случайно, финансовые саммиты 0-7 пополнились встречей стран «большой семерки» с финансовыми руководителями 90 наиболее развитых стран мира. Не случайно также и то, что сегодня активно поднимаются и обсуждаются вопросы о создании регионального аналога МВФ в Азии, получил развитие постоянный финансовый диалог между странами АСЕАН и Китаем, Японией и Южной Кореей, предлагаются планы реформирования МВФ [137]. В целом, рассуждая о мировой финансовой глобализации, можно достаточно уверенно утверждать, что глобализация в этой сфере в последнее десятилетие развивалась наиболее быстрыми, чем в других секторах мировой экономики, темпами. Что такое быстрое развитие финансовой глобализации создало ряд угроз национальному, региональному и глобальному хозяйству и поставило ряд проблем, решение которых объективно возможно только «сверху», т. е. общемирового уровня их видения и мобилизация средств для их решения. Что, наконец, финансовый мир признал необходимость перемен, но пока не определился, в каком направлении и к каким ориентирам двигаться. В последние десятилетия в мире происходит и так называемая «институциональная революция», которая находит свое выражение в росте общего числа субъектов хозяйствования, в усложнении старых и появлении новых взаимоотношений между ними. С ней связаны процессы дерегулирования и усиления конкуренции в разных сферах, в том числе и в отраслях естественных монополий (электроэнергетика, транспорт, и т.д.). В результате институциональных изменений все большее значение стали приобретать не внутренние аспекты управления, а взаимодействие организаций 47 і |
ности МВФ с большим подозрением, неоднократно повторяли, что в отличие от своих предшественников не будут тратить средства на развитие «чужих»экономик. Выяснение отношений между Европой и США дает МВФ уникальный шанс проявить большую самостоятельность. Однако США главный акционер МВФ, и с их влиянием трудно поспорить. Пожалуй, наибольшую угрозу мировой финансовой стабильности представляет дисбаланс между производством и торговлей валютой. Даже если учесть, что среднегодовая прибыль торговцев валютой составляет 0,1 % от объема продаж, то суммарный годовой объем капитала, по существу изымаемого из мирового производства, достигает 10-13 % мирового ВВП. Выход из положения, вроде бы, очевиден — вести дело к созданию единой мировой валюты. Однако вряд ли есть смысл разъяснять, насколько наш мир далек от такого шага. Чуть ближе мировое сообщество приблизилось к осознанию необходимости регулирования мировых потоков капитала. Не случайно, финансовые саммиты G-7 пополнились встречей стран «большой семерки» с финансовыми руководителями 90 наиболее развитых стран мира. Не случайно также и то, что сегодня активно поднимаются и обсуждаются вопросы о создании регионального аналога МВФ в Азии, получил развитие постоянный финансовый диалог между странами АСЕАН и Китаем, Японией и Южной Кореей, предлагаются планы реформирования МВФ. В целом, рассуждая о мировой финансовой глобализации, можно достаточно уверенно утверждать, что глобализация в этой сфере в последнее десятилетие развивалась наиболее быстрыми, чем в других секторах мировой экономики, темпами. Что такое быстрое развитие финансовой глобализации создало ряд угроз национальному, региональному и глобальному хозяйству и поставило ряд проблем, решение которых объективно возможно только «сверху», т. е. общемирового уровня их видения и мобилизация средств для их решения. Что, наконец, финансовый мир признал необходимость перемен, но пока не определился, в каком направлении и к каким ориентирам двигаться. 39 |