|
то же время в числе офицерства оказалось значительное количество людей (по некоторым подсчетам, десятки тысяч ) с низким уровнем образования. А после падения царизма были к тому же отменены всякие ограничения (касавшиеся иудаистов) и по вероисповедалыюму принципу. Эти изменения отразились качественно на контингенте выпуска I I мая 1917 г. поступивших в военно-учебные заведения после февраля. А это 14 700 выпускников военных училищ и 20 115 из школ прапорщиков, а всего было произведено в офицеры около 40 тыс. человек“}\ В-пягых. при столь огромном количественном росте офицерский корпус не мог не наполниться и массой лиц не просто случайных, но совершенно чуждых и даже враждебных ему и вообще российской государственности. Были здесь и те, кто разделял, а иногда даже выступал и носителем революционных идей различной партийной окраски. Безусловно, они способствовали (волей или неволей) разложению армии в революционном 1917 г. В-шестых, имелись ярко выраженные тенденции к снижению качества военно-профессиональной подготовки офицерства. Прапорщики запаса и абсолютное большинство офицеров ускоренного производства были по своей сути не военными людьми, а производимые из унтер-офицеров. Они имели неплохую практическую подготовку и опыт боевых действий. Однако негативно сказывался низкий уровень общего образования. У них также были менее развиты корпоративные ценности (по сравнению с кадровыми офицерами). В-седьмых, несмотря на некоторые негативные аспекты, изложенные выше, в связи с тем, что традиции воинского воспитания в военно-учебных заведениях не прерывались, морально-психологическое состояние офицерства, их отношение к исполнению служебного долга резко не отличалось от достигнутого на том или ином отрезке времени уровня. Огромное коли265См., напр.: Волков С. В. Трагедия русского офицерства. С. 8. 2б6См.: КавтарадзеА. Г. Военные специалисты... С. 25-26. 91 |
Отметим также и такое немаловажное обстоятельство. Офицерский корпус к исследуемому периоду впитал в себя всех образованных людей России, поскольку все лица, имевшие образование в объеме гимназии, реального училища им равных учебных заведений и годные по состоянию здоровья, были произведены в офицеры. Но, в то же время, в числе офицерства оказалось значительное количество людей (по некоторым подсчетам, десятки ты сяч170) с низким уровнем образования. А после падения царизма были к тому же отменены всякие ограничения (касавшиеся иудаистов) и по вероисповедальному принципу. Такие изменения отразились качественно на контингенте выпуска 11 мая 1917 г. поступивших в военно-учебные заведения после февраля. А это — 14700 выпускников военных училищ и 20115 — из школ прапорщиков, а всего было произведено в офицеры около 40 тыс. человек171. Итак, социальная специфика офицерского корпуса была утрачена. Качественный состав резко трансформировался в сторону ухудшения. Прапорщики запаса и абсолютное большинство офицеров ускоренного производства являлись, по своей сути, не военными людьми, а произведенными из унтерофицеров, имевшими неплохую практическую подготовку и опыт боевых действий, не обладавшие достаточным уровнем образования и офицерской идеологией и устоявшимися корпоративными понятиями. Это, естественно, вносило существенные коррективы в мировоззренческие позиции «новых офицеров». Но так как традиции воинского воспитания в военно-учебных заведениях не прерывались, нельзя полагать, что офицерство резко изменилось по моральному духу и отношению к исполнению служебного долга. Подавляющее большинство офицеров военного времени с достоинством и честью, мужественно выполняли святой долг по защите Отечества. Здесь они вполне сопоставимы с кадровыми офицерами, погибшими к тому времени на фрон70См., напр.: Волков С. В. Трагедия русского офицерства... С. 8. 7См.: Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты... С. 25-26, 64 тах Первой мировой войны172. При этом, как справедливо отмечал Н.Н.Головин, вследствие больших возможностей устроиться в тылу «в состав младших офицеров войсковых частей Действующей армии приходил только тот интеллигент, который устоял от искушения «окопаться в тылу»; таким образом в среде молодых поколений нашей интеллигенции создавался своего рода социальный отбор наиболее патриотично и действенно настроенного элемента, который и собирался в виде младших офицеров Действую щей армии»171. Небезынтересно и то, что «новые офицеры» гордились своей принадлежностью к корпорации офицерства. Приведем в качестве иллюстрации воспоминания одного из таких «новых офицеров»: «Подумать только — большинство из нас — народные учителя, мелкие служащие, небогатые торговцы, зажиточные крестьяне...станут «ваше благородие»... Итак, сверш илось. Мы — офицеры... Нет-нет, да и скосишь глаз на погон. Идущих на встречу солдат мы замечаем еще издали и ревниво следим, как отдаю т они честь»174. Часто такое чувство у людей, едва ли могших рассчитывать получить офицерские погоны в обычных условиях, являлось даже более обостренным, и нежелание с ними расставаться дорого обошлось многим них после прихода к власти большевиков в октябре 1917 г. Между тем, и это представляется крайне важным, при столь огромном количественном росте офицерский корпус не мог не наполниться и массой лиц не просто случайных (таковыми было абсолютное большинство офицеров военного времени), но совершенно чуждых и даже враждебных ему и вообще российской государственности. Если во время революции 1905 1907 гг. из 40 тысяч членов офицерского корпуса, спаянных единой идеологией и воспитанием, нашлось не так уж много людей, что выше отмечалось, которые исповедовали революционные убеждения, то в 19)7 г. среди почти трех!72Хрестоматийный пример — блестящий поэт Серебряного века русской культуры Н. Гумилев. — Примеч. диссертанта. 173Головин Н. Н. Указ. соч. Кн. 1. С. 86. 1,4Герасимон М. Н. Пробуждение / М. Н. Герасимов. М., 1965. С. 250. 6 5 |