|
Такая ситуация, сложившаяся в российском законодательстве является скорее большим недостатком, чем достоинством, закономерностью, чем исключением. Правовой статус министерств определяется положениями о них, утверждаемыми Президентом Российской Федерации или Правительством Российской Федерации. Как правило, компетенция органа исполнительной власти не описывается его правами и обязанностями, а выражена через формулировки «управляет», «прогнозирует», «контролирует», «руководит», «обеспечивает» и др. и сводиться к выполнению поставленных перед ним функций и задач. О правах и обязанностях прямо не говориться, но применительно к функциям и задачам органа управления следует сказать, что их выполнение является именно обязанностью, вопрос о том, являются ли они, одновременно, правом органа не возникает. Поскольку деятельность органов государственного управления сосредоточена на выполнении поставленных перед ними целей и задач, успешная реализация которых способствует развитию многих сфер управления, необходимо прописать прямые, конкретно-определенные обязанности, соблюдение которых напрямую зависит от правовых средств их обеспечения во вне служебного подчинения. Вышеизложенное позволяет, как нам кажется показать, что когда речь идет об органах государственной власти или о государственных служащих, предпочтительнее говорить не только об их правах (правомочиях), правообязанностях, целях, задач, полномочиях и т.д., но и об их обязанностях. Это действительно может показаться наиболее корректным с точки зрения трудной, а порой и невозможной оценкой реализации прав, правомочий, целей, задач и т.д. органа государственной власти, должностного лица, государственного служащего. Спорным на наш взгляд является существование точки зрения, что каждое право (правомочие) органа власти есть одновременно и его обязанность и что, следовательно, составной частью компетенции органа являют84 |
148 Такого рода неопределенные формулировки создают условия для безответственного поведения членов Правительства РФ и для произвольного применения к ним мер конституционной ответственности.1 Правовой статус министерств и ведомств определяется положениями о них, утверждаемыми Президентом РФ или Правительством РФ. Как правило, компетенция органа исполнительной власти не описывается его правами и обязанностями, а выражена через формулировки «управляет», «прогнозирует», «контролирует», «руководит», «обеспечивает» и др. и сводиться к выполнению поставленных перед ним функций и задач. О правах и обязанностях прямо не говориться, но применительно к функциям и задачам органа управления следует сказать, что их выполнение является именно обязанностью, вопрос о том, являются ли они, одновременно, правом органа не возникает. Поскольку деятельность органов государственного управления сосредоточена на выполнении поставленных перед ними целей и задач, успешная реализация которых способствует развитию экономики, промышленности, культуры, образования, науки, обороны, других сфер управления, обеспечению безопасности личности, общества, государства, законности, прав и свобод граждан, борьбе с преступностью, необходимо прописать прямые, конкретно-определенные обязанности, соблюдение которых напрямую зависит от правовых средств их обеспечения во вне служебного подчинения. Приведенные выше примеры позволяют, как нам кажется показать, что когда речь идет об органах государственной власти или о должностных лицах, предпочтительнее говорить не только об их правах (правомочиях), правообязанностях, целях, задач, полномочиях и т.д., но и об их обязанностях. Это действительно может показаться наиболее корректным с точки зрения трудной, а порой и невозможной оценкой реализации прав, правомочий, целей, задач и т.д. органа государственной власти, должностного лица. 1 См.: Колосова Н.М. Указ. соч. С. 38. 149 Спорным на наш взгляд является существование точки зрения, что каждое право (правомочие) органа власти есть одновременно и его обязанность и что, следовательно, составной частью компетенции органа являются единые его «права-обязанности»1. В связи с этим приводим утверждение А.П. Герасимова, с которым в принципе нельзя согласиться. «У государственного органа, пишет он, не существует прав в чистом виде, это не какие-то его привилегии, они возникают лишь в связи с необходимостью для данного органа выполнять возложенные на него обязанности (функции, задачи). Более того, каждое конкретное право государственного органа выступает одновременно и в качестве его обязанности».2 Не любое право органа государственной власти есть одновременно и его обязанность. Например, у суда как органа власти есть именно право (а не обязанность) изменить меру пресечения подсудимому. И если предположить возможность существования в правовом статусе органа власти в качестве структурных элементов «правообязанностей», то нельзя исключать из него другие элементы «права» и «обязанности». С другой стороны так называемые «право-обязанноти» не отражают полностью сущности обязанностей как властных предписаний, которые рассматриваются как разновидность необходимого поведения (а необходимость это то, что обязательно должно произойти при данных условиях, а порой и не без стимулирующей роли правового принуждения), ни сущности прав, потому что ограничиваются компетенцией самого органа власти. В некоторых действующих законах РФ правам и обязанностям отведены специальные статьи. Например, это касается Законов РФ «О статусе судей РФ», «Об основах государственной службы в РФ», «О милиции», др. Однако 1 Ямпольская Ц.Я. Субъекты советского административного права. Авторсф. дисс. д.ю.н. М., 1958. С. 5, 9, 13; Кутафин О.Е., Шеремет К.Ф. Компетенция местных советов. М., 1982. С. 35. 2 Общая теория права и государства / Под ред. В.В. Лазарева М., 2000 С. |