|
народов [9, с.225]. В русском психологическом типе наиболее сильными началами являются святое и звериное, в то время как у европейских народов эти три стихии уравновешены более мощным развитием специфически человеческого начала. Такую ситуацию Аскольдов объясняет запоздалым развитием России и слабостью в русской культуре гуманистического влияния. Гуманизм в культуре проявляется в независимом от религии, уровне развития науки,, техники, этики, искусства. Русский народ уступает в указанных областях другим европейским народам. Поэтому русский человек, сочетавший: в себе преимущественно зверя и святого, никогда не успевал в среднем, в чисто человеческом, и был гуманистически некультурен на всех ступенях своего развития [9, с.226]. В силу слабости среднего начала, уравновешивающего крайности звериного и святого начал, русский народ подвержен резким колебаниям между святостью и звероподобием. Ярость и мягкость, лютость и добродушие, тихость и беспокойство переплетены в русской душе в сложных сочетаниях. В нормальных условиях, обеспечивающих социальный или религиозный контроль, русский народ сдерживает в себе давление звериных душевных стихий. Ситуация резко меняется в экстремальных условиях, когда русский народ, вышедший из-под контроля религиозных и политических институтов, пробуждает в себе звериные душевные стихии, проявляющиеся в жестокости, склонности к насилию и разгульной жизни. Корень всех противоречий Н. А. Бердяев видит в особенном соотношении женственного и мужественного начала в русском характере. У западноевропейских народов преобладает мужественное начало, русская душа же женственная по своей природе. В ней не развито личное, организующее начало, а чувственность имеет перевес над рациональностью. Однако Бердяев лишь обозначил проблему роли женственного начала в русской душе, философское обоснование этого основного стереотипа русского характера дал И. А. Ильин. Назовем его созерцание сердпем. |
Востоко-Запад, и ее историческая миссия состоит в том, что она соединяет два этих мира. Далее, эти парадоксы связаны также со спецификой русского православия, которое, в форме двоеверия, соединило греческую веру с языческой славянской мифологией: “Два противоположных начала легли в основу формации народной души: народная, языческая, дионисийская стихия и аскетически-монашеское православие” [Бердяев, 1990, с. 44]. Отсюда в русском народе Moiyr проявиться не только аскетическая непритязательность к земным благам, но также склонность к оргиям и бесшабашной разгульной жизни. Русский народ склонен к покорности церковной или государственной власти, но именно он породил из своих рядов Степана Разина и Емельяна Пугачева. Существует еще одна причина крайней противоречивости русской нации, которая связана со специфически национальными особенностями в соотношении душевных стихий. Как считает С.А. Аскольдов, душа всякого народа, в том числе и русского, трехсоставна. Любая душа включает в себя начало святое, специфически человеческое и звериное. Своеобразие русской души заключается в том, что среднее, специфически человеческое начало является в ней несоизмеримо слабым в сравнении с национальной психологией других народов [см. Аскольдов, 1991, с. 225]. В русском ментальном типе наиболее сильными началами являются святое и звериное, в то время как у европейских народов эти три стихии уравновешены более мощным развитием специфически человеческого начала. Такую ситуацию С.А. Аскольдов объясняет запоздалым развитием России и слабостью в русской культуре гуманистического влияния. Гуманизм в культуре проявляется в независимом от религии уровне развития науки, техники, этики, искусства, общественности. Русский же народ уступает в указанных областях другим европейским народам. Поэтому русский человек, сочетавший в себе по преимуществу 172 173 зверя и святого, никогда не успевал в среднем, в чисто человеческом, и был гуманистически некультурен на всех ступенях своего развития [см. Аскольдов, 1991. с. 26]. В силу слабости среднего человеческого начала, уравновешивающего крайности звериного и святого начал, русский народ подвержен резким колебаниям между святостью и звероподобием. Ярость и мягкость, лютость и добродушие, тихость и беспокойство переплетены в русском менталитете в сложных и подчас неожиданных сочетаниях. В нормальных условиях, обеспечивающих социальный или религиозныйл контроль, русский народ сдерживает в себе давление периферийных звериных душевных стихий. Ситуация резко меняется в экстремальных условиях, когда русский народ выходит из-под контроля религиозных и политических институтов и пробуждает в себе звериные душевные стихии, проявляющиеся в жестокости, склонности к насилию и разгульной жизни. Неблаговидную роль в торжестве звериного начала русской души, по мнению авторов “Вех” и “Из глубины”, играет интеллигенция. Политически радикальная часть русской интеллигенции мало заботилась о развитии среднего чисто человеческого начала в русской душе и одновременно она, будучи глубоко атеистической по своему внутреннему духу, вела ожесточенную борьбу против официальной православной церкви. Тем самым размывалась и ослаблялась святая часть русской души, связанная с христианской верой, и освобождалась колоссальная энергия звериной части национального менталитета, данный процесс многократно усиливался проповедью классовой борьбы и социальной ненависти. В результате этого святое начало в русской душе было малопомалу подорвано и ослаблено, гуманистическое не насаждено, звериное же нисколько не укрощено и даже тах [см. Аскольдов, 1991, с. 230]. в своих худших инстинк |