|
впечатлительное сердце: симпатия или антипатия занимают в их жизни всегда первое место. Первичность сердечно-чувственного начала есть внутренний и определяющий источник раздвоения душевных качеств русского народа на противоречивые психологические свойства. Ведь из сердца может возникнуть не только доброе, но и злое: «доброе возникает тогда, когда сердце руководствуется мерилом любви, блага и благородных чувств; злое —если верх одерживает тщеславие, честолюбие и мстительность» [115, с.398]. Поскольку русский народ есть народ сердца, то его нельзя понять, не обращаясь к его чувствам. В произведениях Ф. М. Достоевского показана диалектика добра и зла в русском народе. Он много внимания уделял описанию как жестоких, так и добрых проявлений русского национального характера. Когда сердце русского полно злых помыслов и намерений, то можно поразиться его жестокостью и необузданностью нравов. Писатель описывает систематическое избиение фельдъегерями ямщиков. Выпив водки и вскочив в тележку, фельдъегерь всегда начинает с битья и бьет безо всякой вины, бьет ровно, подымает и опускает, соскучится и опять бьет. «Я никогда, —пишет Достоевский, не мог забыть, фельдъегеря и многое позорное и жестокое в русском народе...» [88, с.129-130]. Достоевский считал, что не только вино развращает народ, но и. дурман разврата, заключающийся в поклонении материализму, под которым он понимал в данном случае преклонение перед деньгами. Жестокость русского народа Достоевский объяснял и нищетой, обилием несправедливостей, обид, переживаемых им и ведущих к озлоблению. Измученный заботами о том, как спасти семью и себя от полного разорения, живущий в тесноте неуютной избы, кишащей тараканами и клопами, крестьянин мог доходить до крайних степеней озлобления и зверства. О. В. Аптекман, наблюдавший во время своего • служения фельдшером за крестьянами, объясняет также как и Достоевский, жестокость народа. Он пишет о том, как мать привела в амбулаторию «свою |
вилизационным менталитетом. В течение нескольких столетий подобную роль в мировой истории выполняла Великобритания, а в XX веке эта функция переходит к США. Наконец, есть люда и народы, которые живут чувством и склонны к сердечному созерцанию. Первичной ментальной силой у них выступают естественные, раскованно-свободные чувства и спонтанное, живое созерцание. “Именно так, говорит И.А. Ильин, живет и творит русский в своей не сломленной и не изъеденной абстрактным, пустым рассудком несколько детской доверчивости, в своей темпераментнозахватывающей эмоциональности” [Ильин, 1996 в, с. 414]. Примат чувственно-созерцательного начала, релишозно-философским символом которого выступает понятие сердца, составляет суть русского менталитета и накладывает неизгладимый отпечаток на русский народ и его историческую судьбу. Русский народ это народ сердца, воспринимающий и понимающий мир прежде всего через призму чувственности и созерцательности. Русские носят в себе живое и впечатлительное сердце: симпатия и антипатия, “да” и “нет”, радость и печаль, эйфория и депрессия, оптимизм и пессимизм занимают в их жизни почт всегда первое место [см. Ильин, 1996 в, с. 397]. Именно первичность сердечно-чувственного начала есть, как мы считаем, внутренний и определяющий источник раздвоения ментальных качеств русского народа на противоречивые свойства, так как из сердца может возникнуть не только доброе, но и злое: “... доброе возникает тогда, когда сердце руководствуется мерилом любви, блага и благородных чувств; злое если верх одерживает тщеславие, честолюбие и мстительность” [Ильин, 1996 в, с. 398]. Таким образом, поскольку русский народ есть народ сердца, то его нельзя понять, не обращаясь прежде всего к чувствам. 195 196 Великий знаток человеческой души Ф.М. Достоевский глубоко понимал диалектику добра и зла в русском народе. Страницы его произведений насыщены описанием как жестоких, так и добрых проявлений русского национального менталитета. Когда сердце русского человека руководствуется злыми помыслами и намерениями, то поражают его жестокость и необузданный нрав. Ф.М. Достоевский описывает методические и систематические избиения фельдъегерями ямщиков. Выпив водки и вскочив в тележку, фельдъегерь всегда начинает с битья и бьет безо всякой вины, бьет ровно, подымает и опускает, соскучится и опять бьет. “Я никог. пишет Ф.М. Достоевский т Л _________ фельдъ егеря и многое позорное и жестокое в русском народе ...” [Достоевский, 1989, с. 129 130]. По Достоевскому, не только вино свирепствует и развращает русский народ. В русском народе повсеместно распространяется какой-то дурман разврата, заключающийся в поклонении материализму, под которым он разумеет в данном случае преклонение русских перед (еньгами и властью золотого мешка. Суждения писателя, как нам представляется, весьма актуальны для постсоветской России, в которой сознательно культивируемой в русском народе ценностью объявляется золотой телец. Логическим следствием изменения духовных ориентиров в русской душе является невиданный на протяжении многих десятилетии разгул преступности и разврата в поражающих воображение жестоких и циничных формах. Мысль о том, что если богатый, то все дозволено, развратительна по своей сути. Она разлагающе действует на нравственно-духовные устои русского менталитета в современной России. Совершенно иная картина наблюдается в том случае, если русское сердце руководствуется меркой любви и благородных чувств. В таком случае русский народ поражает воображение своей сострадательностью и выдающейся добротой. Проявления его доброты Ф.М. Достоевский |