Говоря о национальном характере русских, нельзя не сказать о таком стереотипе как тяга народа к абсолюту. Н. А. Бердяев говорит: «Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной, божественной правды и спасения для всего мира и всеобщего воскресения к новой жизни» [26, с.17]. В русской душе присутствует бесконечное искание правды, ей присущи мятежность и неудовлетворенность временными, относительными и условными ценностями. И. А. Ильин также отмечает у русских тягу к полному достижению цели, мечту о конечном и последнем, желание заглянуть в необозримую даль и способность не страшиться смерти [115, с.384]. Для Н. О. Лосского основной чертой характера русского народа выступала его религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра [168, с.240]. П. Карсавин пишет: «...основную черту русского национального характера, «русской души» я усматриваю в тяге к абсолютному...» [128, с.370]. Тяга к абсолютному предполагает и некоторое, хотя бы смутное представление о нем. Представление об абсолютном может выразиться в отождествлении его с каким-нибудь эмпирическим идеалом, например, с благом человечества на земле. Оно может предстать также в виде фанатической; религиозной веры и аскетическом пренебрежении к эмпирической жизни. В обоих случаях достижение идеала откладывается за пределы временных рамок существования данного поколения русских людей. Тяготение к абсолюту «одинаково ясно и на высотах религиозности и в низинах нигилизма, именно у нас на Руси не равнодушного, а воинствующего, не скептического, а религиозного и даже фанатического» [127, с.322]. Русское тяготение к абсолютному, по сути, носит религиозный характер, ибо оно основывается на вере в осуществление громадных идеальных замыслов I как на небе, так и на земле. Религиозный характер тяги к абсолютному проявляется также в какой-то фанатической преданности тем идеалам, в которые верит русский человек. Если он религиозен, то доходит до крайностей аскетизма, правоверия или ереси. Если же «он подменит абсолютный идеал Кантовой системой, он готов выскочить в окно из пятого этажа для доказательства феноменализма внешнего мира» [127, с.322]. Свои мечты об |
но именно за счет приведения в практическое действие колоссальной энергии, заключенной в безмерности как качестве национального менталитета. В своей безмерности русский народ проявил себя во всей полноте жизненной мощи как на высотах творческого созидания, так и в низинах нигилистического саморазрушения и самоотрицания. Поэтому воспитание в себе средней области кулыуры, самодисциплины, уважения к собственной истории представляются нам перспективными историческими задачами русского народа. 3.2. Стремление к абсолютным ценностям и созерцание сердцем Русский менталитет нельзя до конца понять без учета неизбывной тяги к абсолютным ценностям, к осуществлению грандиозных замыслов и идеальных проектов. Тягу к абсолютному замечали многие русские мыслители. Н.А. Бердяев говорит: “Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной божественной правды и спасения для всего мира и всеобщего Воскресения к новой жизни” [Бердяев, 1991, с. 7]. В русской душе присутствует бесконечное искание правды, ей присущи мятежность и неудовлетворенность временными, относительными и условными ценностями. Тяга к абсолютному, стремление воплотить себя в бесконечном ведет к пренебрежению повседневными условиями быта, материальным благополучием и благоустройством, к отсутствию дара создания средней культуры. И.А. Ильина также впечатляет русская тяга к полному достижению цели, мечта о конечном и последнем, желание заглянуть в необозримую даль и способность не страшиться смерти [см. Ильин, 1996 в, с. 384]. Для Н.О. Лосского основной чертой характера русского народа выступает его религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра [Лосский, 1991, с. 240]. Русские, постоянно неудовлетворенные несовершенством своих нравов, поступков и убеждений, 183 обладают чутким даром различения добра и зла и неустанно ищут совершенное добро. По нашему мнению, одно из самых глубоких описаний в рамках отечественной философии тяш русского народа к абсолюту принадлежит Л.П. Карсавину. “Итак, говорит он, основную черту русского национального характера, “русской души” я усматриваю в тяге к абсолютному ...” [Карсавин, 1993 б, с. 370]. Тяга к абсолютному предполагает и некоторое, хотя бы смутное, представление о нем. Представление об абсолютном может выразиться или в отождествлении его с каким-нибудь эмпирическим идеалом, например, с благом человечества (причем с будущим благом) на земле, или предстать также в виде фанатичной религиозной веры и в аскетическом пренебрежении к эмпирической жизни. В обоих случаях достижение идеала откладывается за пределы временных рамок существования данного поколения русских людей. Тяготение к абсолютному “одинаково ясно и на высотах религиозности, и в низинах нигилизма, именно у нас на Руси не равнодушного, а воинствующего, не скешического, а религиозного и даже фанатического” [Карсавин, 1993 а, с. 215]. Следует подчеркнуть, что русское тяготение к абсолютному, по сути, носит сакральный характер, ибо оно зиждется на вере в осуществление грандиозных идеальных замыслов как на небе, так и на земле. Кроме этого, религиозный характер тяги к абсолютному проявляется также в какой-то фанатической преданности тем идеалам, в которые верит русский человек. Если он религиозен, то доходит до крайностей аскетизма, правоверия или ереси, но если “он подменит абсолютный идеал Кантовой системой, он готов выскочить в окно с пятого этажа для доказательства феноменализма внешнего мира” [Карсавин, 1993 а, с. 214]. Следовательно, свои мечты об абсолютном русский обязательно делает догма184 |