|
дозволено, и в этом случае часто готов к ужасающим злодеяниям и гнусностям» [264, с.491]. Вера в идеал выступает обязательным условием приведения в действие лучших качеств национального характера. «При отсутствии веры в идеал, —говорит JL П. Карсавин, —мы опускаемся до звероподобного бытия, в котором все позволено, или впадаем в равнодушную лень» [127, с.322]. Поэтому* сегодня так актуальны разговоры о необходимости разработки общезначимой национальной идеи. Отсутствие идеала, ради которого можно жить и терпеть порождает в русском народе не только «скотоподобное состояние», но и такую национальную черту, как «обломовщина», олицетворяющую собой лень, нерешительность и бездеятельность. Для русского человека в принципе характерны перепады от безудержной энергии и трудолюбия до склонности к лености и праздной жизни. Эта черта усугубляется, если в сознании русского отсутствует представление об идеальной значимости его труда. Тогда русский начинает работать «кое-как» и находит много причин для оправдания своей лености. Обломовщина выступает оборотной стороной стремления кл достижению абсолютных ценностей и неприятия «прозы жизни». Не случайно Н. О. Лосский считает, что «обломовщина есть во многих случаях оборотная сторона высоких свойств русского человека — стремления к полному совершенству и чуткости к недостаткам нашей действительности» [168, с.271]. Поэтому так важно для приведения в действие творческой инициативы, и трудовой энергии русского народа наличие как общенационального идеала, так и индивидуальных позитивных духовных ценностей, сопричастных к национальному идеалу. Если русский верит в идеальную ценность своей деятельности, он «до смерти работает», не жалеет себя и обнаруживает неукротимую энергию, но если такой ценностью в его глазах труд не обладает, он «до полусмерти пьет», поражая мир своей ленью и апатией. Историческое развитие России способствовало формированию такого стереотипа русского характера как стойкость, готовность вынести все |
191 мость в народном сознании, а нового идеала нет. Не может же выступать в качестве положительного национального идеала культ золотого мешка у народа, бессознательным архетипом души которого является стремление жить не по телу, а по духу! Не случайно партии и политические движения различной и гической окраски заговорили сегодня о необходимости скорейшей выработки общезначимой национальной идеи. Но может ли национальная идея быть навязанной народу сверху? Очевидно, что нет, и поэтому русскому народу еще предстоит пройти тернистый путь к созданию общезначимой национальной идеологии, не порывающей с прошлым и в то же время учитывающей реалии нашего времени. Обращаем внимание на то, что отсутствие идеала, ради которого можно жить, терпеть и страдать, порождает в русском народе не только “скотоподобное состояние”, но и такое национальное качество, как обломовщина. для русского народа в принципе характерны перепады от безудержной энергии и трудолюбия до склонности к лености и праздной жизни, и эта национальная черта усугубляется, если в сознании русского отсутствует представление об идеальной значимости его труда. Тогда он начинает работать кое-как и находит множество причин для оправдания своей лености. Чтобы иметь средства для жизни надо трудиться, и большинство русских это понимает. Поэтому русский трудится, но обломовщина может обнаружиться в небрежности, в непунктуальности, в систематических опозданиях, в охлаждении к начатому делу, в отвращении к отдеже мелочей. Она выступает оборотной стороной стремления к достижению абсолютных ценностей и неприятия “прозы жизни”, недостатков и пороков современного общества. Н.О. Лосский считает, что “обломовщина есть во многих случаях оборотная сторона высоких свойств русского человека стремления к полному совершенству и чуткости к недостаткам нашей действительности” [Лосский, 1991, с. 271]. Поэтому так важно для приведения в действие творческой инициативы и трудовой энергии русского народа наличие как общенационального идеала, так и индивидуальных позитивных духовных ценностей, сопричастных к идеалу. Если русский верит в идеальную ценность своей деятельности, он “до смерти работает”, не жалеет себя и обнаруживает неукротимую энергию; но, если такой ценностью в его глазах труд не обладает, он “до полусмерти пьет”, поражая мир своей ленью и апашей. Тайна русской истории, проявившаяся в крайней противоречивости исторического процесса, во многом объясняется специфически русскими особенностями структуры национального сознания. “Эта тайна, говорит Н.А. Бердяев, связана с особенным соотношением женственного и мужественного начала в русском народном характере” [Бердяев, 1991, с. 7]. Если у западноевропейских народов преобладает мужественное начало, то русская душа женственна по своей природе, поскольку в ней не развито личное, организующее начало, а чувственность имеет перевес над рациональностью. Если Н.А. Бердяев лишь обозначил проблему роли женского начала в русском менталитете, то глубокое философское обоснование этого универсального качества менталитета русского народа дал И.А. Ильин. Обращаем внимание на то, что национальное сознание, как и сознание отдельного человека, имеет трехкомпонентную структуру и включает в себя национально окрашенные чувства, волю и мышление. В менталитете народов, как и в душах конкретных человеческих личностей, имеет место различная комбинация этих элементов, приводящая к преобладанию какого-либо из них над остальными. Имея в виду трехкомпонентную структуру национального сознания, И.А. Ильин предлагает провести различие между первичными и вторичными душевными силами: “Первичные силы это силы жизнеопределяющие, творчески духовно ведущие. Вторичные силы, примыкая к первичным, определяются 192 |