|
1.2. ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ТРАДИЦИИ ОСМЫСЛЕНИЯ МЕНТАЛЬНОСТИ Понятия «менталитет», «ментальность» обнаружили в последние годы большой исследовательский потенциал. Ими заинтересовались представители большинства гуманитарных и обществоведческих наук. Все они ищут ответы на вопросы: что же такое менталитет (или ментальность)? Определен ли теоретический контекст понятия «менталитет»? Какие подходы существуют к пониманию данной категории в отечественной науке? Что привносит с собой введение этого термина в современную науку? Существует ли различие между понятиями «менталитет» и «ментальность»? В отечественной науке единого мнения по данным вопросам пока нет. Многие ученые настороженно относятся к использованию понятия «менталитет» и не склонны преувеличивать его научный статус. Можно отметить несколько причин, среди которых самая главная состоит в том, что, по-прежнему, присутствует категориальная неоднородность при определении самого термина и вводится он до сих пор достаточно нестрого, слабо обоснован методологически. Само соотношение понятий «менталитет» и «ментальность» не установлено. Например, И. Г. Дубов не считает целесообразным содержательно противопоставлять эти термины, считая их, по существу, синонимами [89, с.20-21]. Такого же мнения придерживаются В. А. Ануфриев, А. А. Белик, А. Я. Гуревич, И. В. Кондаков, JL В. Лесная и ряд других ученых. Интересна мысль академика Л. Н. Пушкарева о дефиниции терминов «менталитет» и «ментальность». Менталитет имеет всеобщее, общечеловеческое значение (как, например, «мышление», «сознание» и проч., ибо нельзя сказать «русское мышление», «немецкое сознание», но можно сказать «мышление русского человека», «сознание француза» и т.п.). |
расширяя или сокращая ее размеры и набор ее основных (базовых) компонентов. Остановимся теперь на том, что наряду с термином «менталитет» появились и производные от него термины. Широко стало употребляться прилагательное «ментальный», а от него, в свою очередь, был образован новый термин — «ментальность». В зарубежной историографии он вначале применялся главным образом в психологии, физиологии и философии в следующем значении: способность психики индивида хранить в себе те или иные данные либо структуры, характеристики и т. д., определяющие принадлежность данного индивида к определенному социуму или к тому либо другому времени. Чуть позже и историки начали рассматривать ментальность как своеобразную личностную либо социальную память человека или коллектива, свойственную только ему и характеризующую только его и тот круг, слой, сословие, народ, к которому он принадлежит. Следовательно, различие в употреблении терминов «менталитет» и «ментальность» в том, что менталитет имеет всеобщее, общечеловеческое значение (как, например, «мышление», «сознание» и проч., ведь нельзя сказать «русское мышление», «немецкое сознание», но можно сказать «мышление русского человека», «сознание француза» и т. п.). В то же время «ментальность» может относиться к самым различным социальным стратам и историческим временам (можно сказать «русская ментальность», «средневековая ментальность», «купеческая ментальность» и т. д. Но можно как равнозначное употребить и термин «ментальность советского человека» или «ментальность первобытного общества» и проч.). Такая широта в употреблении термина «ментальность» объясняется тем, что посредством суффикса «-ность» от основ имен прилагательных образуются, как правило, существительные, обозначающие признак, отвлеченный от предмета, а также качество либо состояние. Итак, «ментальность» — это признак мыслящего человека, характерный для данного лица (коллектива) в данное время. «Ментальность» и «менталитет» — близкие, но не равнозначные понятия. Надо сказать, что употребление двух этих терминов еще не устоялось. Есть исследователи, которые применяют их как равнозначные. Именно это мы встречаем в материалах «круглого стола», проведенного журналом «Вопросы философии» в 1993 г., на котором речь зашла о «российской ментальности». Большая часть участников этого совещания подразумевала под нею некое духовное явление, обладающее качествами, свойственными только той или иной нации и тем самым определяющее ее лицо, ее роль в истории и современности. Один из авторов так определил ментальность: «Это своеобразная память народа о прошлом, психологическая детерминанта поведения поведения миллионов людей» 23 . Участники совещания подчеркнули связь ментальности с психической обусловленностью поведения человека, ее активную роль в человеческой деятельности. Правда, на том же «круглом столе» прозвучали и иные точки зрения. Заключавший дискуссию А. П. Огурцов усомнился в «национальном характере» ментальности, в ее способности символизировать собою национальный характер, дух того либо иного народа. Он предложил иное определение ментальности, понимая под нею «систему образов и представлений социальных групп, все элементы которой тесно взаимосвязаны и сопряжены друг с другом и функция которых — быть регулятором их поведения в мире». И далее он продолжает: «Структуры ментальности обладают и большей исторической деятельностью, и большей устойчивостью относительно изменений общественно-политической жизни. Менталитет потому и менталитет, что он определяет и опыт, и поведение индивида и социальных групп» 24 . В этом определении больше всего выделена регулирующая роль менталитета, его активное (если не сказать — решающее!) положение в общественно-созидательной деятельности человека и в его поведении. 163 |