|
2.2. ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ И ЭТНИЧЕСКИЕ ЧЕРТЫ ФОРМИРОВАНИЯ УСТОЙЧИВЫХ МЕНТАЛЬНЫХ СТРУКТУР Значительную роль в формировании устойчивых ментальных структур сыграло геополитическое местонахождение России среди других стран мира. Отражением геополитического фактора на национальном менталитете России выступает концепция Д. С. Лихачева «Скандославии». Он утверждает, что для России (особенно в первые века ее истории) «гораздо больше значило ее положение между Севером и Югом...ей гораздо больше подходит определение Скандославии, чем Евразии...... Он считает ошибочным характеристику русской культуры как промежуточной между Европой и Азией, между Западом и Востоком. «Влияние азиатских кочевых народов было в оседлой Руси ничтожно. Византийская культура дала Руси ее духовнохристианский характер, а Скандинавия в основном — военно-дружинное устроение» [167, с.35]. В> возникновении русской ментальности решающую роль сыграли Византия и Скандинавия, если не считать собственной ее народной, языческой культуры. «Через все гигантское многонациональное пространство ВосточноЕвропейкой равнины протянулись потоки двух крайне несхожих влияний, которые и сыграли определяющее значение в создании культуры Руси. Юг и Север, а не Восток и Запад, Византия и Скандинавия, а не Азия и Европа» [167, с.35-36]. Идеи о воздействии геополитического фактора на национальный менталитет нашли комплексную разработку у отечественных евразийцев. Г. В. Вернадский, Л. П. Карсавин, П. Н. Савицкий, П. П. Сувчинский, Н. С. Трубецкой, Г. В. Флоровский противопоставили Россию Западу (да и Востоку) как особый географический, исторический и культурный мир. Этот мир образует особый субконтинент Евразию, состоящий из отсеченной от Европы Европейской России и исключенной из Азии России Азиатской. Евразийцы особое внимание уделяли российскому ландшафту. В отличие от |
такими факторами, как масштабность ее территории («бремя земли») и ее природа («бремя природы»). Наш современник академик Д.С. Лихачев (1906 —1999) подчеркивал, что «мы часто забываем в последнее время о географическом факторе в человеческой истории. Но он существует, и никто никогда его не отрицал» (136, 19). Как своеобразное творческое развитие Лихачевым идей Ключевского об отражении геополитических факторов на национальном менталитете России и даже спором-диалогом с предшественником выступает его концепция «Скандославии». В статье «Нельзя уйти от самих себя... (Историческое самосознание и культура России)» Лихачев утверждает, что для Руси (особенно в первые века ее истории) «гораздо больше значило ее положение между Севером и Югом, ...и ей гораздо больше подходит определение Скандославии, чем Евразии...» (138, 113). Он считает ошибочным характеристику русской культуры как промежуточный между Европой и Азией, между Западом и Востоком. По мнению Лихачева «влияние азиатских кочевых народов было в оседлой Руси ничтожно. Византийская культура дала Руси ее духовно-христианский характер, а Скандинавия в основном военно-дружинное устроение» (138, 114). В возникновении русской культуры, по мнению Лихачева, решающую роль сыграли Византия и Скандинавия, если не считать собственный ее народной, язычной культуры. «Через все гигантское многонациональное пространство Восточно-Европейской равнины протянулись токи двух крайне несхожих влияний, которые и сыграли определяющее значение в создании культуры Руси. Юг и Север, а не Восток и Запад, Византия и Скандинавия, а не Азия и Европа» (138, 115). Лихачев не раз отмечал, как сильно воздействует русская равнина на характер русского человека. У Лихачева русская равнина ассоциируется с «волей вольною». «Широкое пространство всегда владело сердцами русских. Оно выливалось в понятия и представления, которых нет 101 |