|
подражанию: кровь взывает к крови, разбой возмещается разбоем» [115, с.533]. И если впоследствии приходится видеть в русской истории большие мятежи с убийствами, пожаром, необходимо брать в расчет эту исторически унаследованную душевную рану. Неизмеримый ущерб был нанесен принципу правосознания и чувству собственности в народной душе. Необходимость постоянно начинать с нуля и строить на пепелище привела к привычке относиться к собственности как к чему-то ненадежному и необязательному, не способствуя тем самым развитию бережливости в русской душе. В результате ига русская душа, хотя и не была переделана, но заболела, совратилась. С другой стороны, Ильин отмечает и о положительные стороны г татаро-монгольского влияния на русский народ.. Продолжительное иго воспитало в русских хорошие качества: проницательность, терпение и стойкость; способность вынести самый низкий жизненный уровень и при этом не падать духом; искусство самопожертвования и самоотдачи; жизненную стойкость души; нравственную отвагу; ярко выраженное, в поколениях воспитанное искусство оборонительной войны [115, с.540]. Могучей социальной и духовной силой в русском обществе, в период татаро-монгольского порабощения, становится православная церковь, деятельности которой монголы не чинили особых преград. Она несла русским силу и веру. Пересмотр тюркского влияния на русский народ содержится в концепции евразийцев, которые отнюдь не идеализировали татаро-монгольское влияние на русский характер. «Подлое низкопоклонство и заискивание перед татарами, —говорит Н. С. Трубецкой, —стремление извлечь из татарского режима побольше личных выгод, хотя бы ценой предательства, унижения и компромиссов с совестью, —все это, несомненно, существовало, и притом в очень значительной мере» [255, с.239]. Но в большей мере евразийцы не принимают суждение об исключительно отрицательных. последствиях для русского народа контактов с тюрками. Русские вместе с финно-уграми и волжскими тюрками составляют особую культурную зону, имеющую связи и с |
119 вами, разбоем, пожаром, необходимо брать в расчет эту исторически унаследованную душевную рану. Неизмеримый ущерб был нанесен принципу правосознания и чувству собственности в народной душе. Необходимость постоянно начинать с нуля и строить на пепелище привела к привычке относиться к собственности как к чему-то ненадежному и необязательному, не способствуя тем самым развитию бережливости в русской душе. В результате ига русская душа, хотя и не была переделана, но заболела, совратилась, заколебалась. С другой стороны, И.А. Ильин говорит и о положительных аспектах татаро-монгольского влияния на русский народ. Продолжительное иго воспитало в русских не только слабые, но и сильные ментальные свойства: проницательность, неистощимое терпение и стойкость; способность вынести самый низкий жизненный уровень и при этом не падать духом; искусство самопожертвования и безрассудной самоотдачи; жшненную стойкость души; удивительную покладистость и гибкость; наследственную отвагу; ярко выраженное, в поколениях воспитанное искусство оборонительной войны [Ильин, 1996 в, с. 540]. Могучей социальной и духовной силой в русском обществе, в период татаромонгольского порабощения, становится православная церковь, деятельности которой монголы не чинили особых препон. Она несла русским людям утешение, силу и веру, христианство становится средоточием народного бытия. Именно в данный период произошла христианизация души русского народа, ставшая на долгие века отличительной нацио нальнои чертой Радикальный пересмотр тюркского влияния на русский народ содержится в концепции евразийцев, которые отнюдь не идеализировали татаро-монгольское влияние на русскую душу. “Подлое низкопоклонство и заискивание перед татарами, говорит Н.С. Трубецкой, стремление извлечь из татарского режима побольше личных выгод, хотя бы це ной предательства, унижения и компромиссов с совестью, все это, несомненно, существовало, и притом в очень значительной мере” [Трубецкой, 1995 г, с. 224]. Но в еще большей мере евразийцы не принимают суждение об исключительно отрицательных последствиях для русского народа контактов с тюрками. Русские совместно с финно-уграми и волжскими тюрками представляют собой особую культурную зону, имеющую связи и со славянским Западом, и с туранским Востоком. Связь русского народа с туранцами закреплена как этнографически, так и антропологически, ибо в русских жилах, помимо славянской и финноугорской, течет и тюркская кровь [см. Трубецкой, 1995 б, с. 138]. В русском национальном менталитете, безусловно, имеются точки соприкосновения с туранским Востоком. Целый ряд душевных свойств русского народа не имеет эквивалента в славянских ментальных чертах. Так, склонность к созерцательности и приверженность к обряду, присущие русским, хотя формально и основываются на византийском влиянии, не встречаются у других православных славян и скорее связывают русский народ с неправославным Востоком. То же самое относится и к русской удали чисто степной добродетели, ценимой тюрками, но непонятной славянам и романогерманцам. Н.С. Трубецкой дает следующее описание туранского ментально типа, ставшего также достоянием душевного облика русского этноса: “Типичный представитель туранской психики в нормальном состоянии характеризуется душевной ясностью и спокойствием. Не только его мышление, но все восприятие действительности укладывается само собой в простые и симметричные схемы его, так сказать, “подсознательной” философской системы” [Трубецкой, 1995 в, с. 155]. Внешние впечатления, мысли, поступки и быт сливаются в одно монолитное неразделимое целое, откуда проистекают ясность, спокойствие и а некое самодовление. 120 |