|
начала, выполняющие в обществе регулирующую функцию. Поэтому право представало как нравственность. Видные представители русской культуры ХУШ-Х1Х вв. своим творчеством транслировали правовой инфантилизм, ибо даже в интерпретации такого выдающегося философа, как В. С. Соловьев («Оправдание добра»), правовые нормы представали как некие формализованные нравственные нормы, причем запретительного характера. Поэтому в целом нельзя не согласиться с выводом о том, что «философия права в точном смысле этого слова в нашем культурном наследии попросту отсутствует. Обыденное российское правосознание с подозрением и неприязнью относится к законным установлениям, власть в своем законодательном творчестве пренебрегает интересами собственного народа, а чиновники усердно формируют подзаконное пространство для своей корпоративной (иногда и корыстной) инициативы. А. И. Герцен, анализировавший данную проблему, считал, что «правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школой. Вопиющая несправедливостьА • • • * * . . * ^ V •; *: 4 * * , ; . . . • г •• и . 1 у ; ■*. •! .! ? •. ч Ч одной половины его законов научила его ненавидеть и другую; он подчиняется им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно так же поступает правительство» . То есть негативная правовая культура масс обусловлена низким качеством законодательства, и сама она развращает правоприменителей, которые не видят смысла рафинированно следовать нормам права в обществе, где этим нормам придается только факультативное значение. 93Герцен А. И. Собр. соч. М., 1950. Т. 7. С. 251 |
теопоетации такого выдающегося философа, как В.С.Соловьев («Спраздание добра»), правовые нормы представали как некие формализованные нравственные нормы, причем запретительного характера. Примерно так истолкозывали право в западноевропейских протестантских трактатах XVI-XVII веков. Поэтому з делом нельзя не согласиться с выводом о том, что «философия права в точном смысле этого слова в нашем культурном наследии попросту отсутствует. Именно там, где русская философия, выражаясь словами Гегеля, «утверждается в собственной стихии» (стихии морально-практического суждения), феномен права стушевывается и превращается в периферийную и прикладную этическую тему».3 Казалось бы, какое конкретное отношение эта философско-культурологическая проблема имеет к анализу реального правосознания и правовой культуры в сегодняшнем российском обществе? Не удаляемся ли мы в заоблачные выси? Отнюдь нет. И дело не только в том, что дефицит правосознания такая же актуальная проблема России конца XX века, как и конца века XIX. И не только в том, что философия права и ее традиции оказывают существенное влияние и на процесс правового строительства, и на правоприменительную деятельность, и на правовое или же противоправное поведение. Речь о том, что согласно нашему, традиционно моральному, пониманию сути права, оно неразрывно связывается в сознании с запретительными, карательными санкциями, которых человек стремится избежать , и именно это становится основным императивом его 17 3 Там же. С.231. ние с подозрением и неприязнью относится к законным установлениям, власть в своем законодательном творчестве пренебрегает интересами собственного народа, а чиновники усердно формируют подзаконное пространство для своей корпоративной (иногда и корыстней) инициативы? Эту загадку в художественной форме раскрыл А.И.Герцен, считавший, что «правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школой. Вопиющая несправедливость одной половины его законов научила его ненавидеть и другую; он подчиняется им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; и со44 г» вершенно так же поступает правительство». То есть негативная правовая культура масс обусловлена низким качеством законодательства, и сама она развращает правоприменителей, которые не видят смысла рафинированно следовать нормам права в обществе, где этим нормам придается только факультативное значение. Но, конечно, же, столь своеобразное содержание национальной правовой культуры возникает не в XIX, и даже не в XVIII веке, а значительно раньше, беря истоки из древнего славянского права, причудливо впитавшего в себя позже и азиатский, и европейский обычай. Даже сами древние правовые тексты написаны особым мифопоэтическим языком, в котором нет, однако, и намека на предправовые образы обжествляемой 80 44 Герцен А.И. Собр. Соч. М., 1950. Т.7. С.251. |