|
ореоле которой предстает нам право, тем более что само это понятие достаточно изменчиво и синтетично, т.е. несводимо к одному компоненту» . По мнению А. Ослунда, в России правовые ценности не укоренились достаточно прочным образом, несмотря на то, что правовые учреждения подверглись существенному переустройству, поскольку всегда существовал конфликт интересов реально необходимых на тот момент группе с доминирующим экономическим интересом и провозглашаемым . В настоящее время ход общих социальных изменений в России приводит к переосмыслению значимости права для общества в целом и каждой отдельно взятой личности. Право и правовые ценности на уровне общественном и индивидуальном рассматриваются как основной гарант обеспечения свободы и безопасности личности, прав человека, его правовой защищенности и гражданской активности. Все большее значение приобретает укрепление правовых ценностей личности и общества как аксиологического ядра правовой культуры и правового состояния общества в целом . С другой стороны, правовые ценности, понимаемые как одна из категорий общечеловеческих ценностей, представляют собой одно из1 . а • А* , ^ т • * ч , у . ' • • , .► > ^ \ \ I ¡ г 1 ’ г ! * • 1 .. • 1 ; важнейших общедемократических завоеваний развивающегося человечества. Они являются органической частью цивилизованности, гражданского общества и правового государства. Другой важный вопрос, связанный с регулятивной ролью правовых ценностей, касается возможностей направленного формирования и развития правовых ценностных ориентаций. Общеизвестно, что индивидуальное Скловский К.И. Право и рациональность // Общественные науки и современность. 1998. № 2. С. 62. Г 1 Ослунд А. Право в России // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 2000. № 1. С. 80. 52 Общая теория права /Под общ. ред. В.К. Бабаева. Нижний Новгород, 1993. С. 502. 73 |
* пониманию сути права, оно неразрывно связывается в сознании с запретительными, карательными санкциями, которых человек стремится избежать, и именно это становится основным императивом его взаимоотношений с правом. Отсюда вытекает активная неприязнь к закону и укоренившаяся в веках привычка к легкому и бездумному правонарушению. Как писал еще А.И. Герцен, “русский, какого бы звания он ни был, обходит и нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно, и совершенно так же поступает правительство”1. С другой стороны, иррационально-эмотивный характер российского правопонимания, возможно, еще не означает, что последнее чуждо рациональности. Новым, и пока дискуссионным выводом, который имеет теоретико-методологическое значение для анализа правосознания и правовой культуры современного российского общества, является признание “вариативной” рациональности самого права. Эта идея, возникшая под влиянием методологической парадигмы постмодерна, сопряжена с обращением к национальному социокультурному опыту в поисках своеобразной неформальной логики формирования права, чутко воспринимающей национальную традицию и национальную интуицию. “Живой организм, и право особенно, оказываются подвластными всей своей истории, которая при ближайшем рассмотрении постоянно обнаруживает неизведанные пласты, уводящие все дальше от простой причинности. Уже хотя бы поэтому мы должны задуматься о содержании той рациональности, в ореоле которой предстает нам право, тем более что само это понятие достаточно изменчиво и синтетично, т.е. несводимо к одному компоненту”2. Но, взятый на вооружение в качестве базового принципа рассмотрения правовой культуры, правосознания и практики правового строительст' Герцен А.И. Собр. Соч. М., 1950. Т.7. С.251. 2 Скловский К.Н. Право и рациональность //Общественные науки и современность. 1998. №2. С.62. 87 выхолащивается. Моралистический подход к праву, возведенный в абсолют, становится источником деморализации правоотношений. В настоящее время в ходе общих социальных изменений в России происходит переосмысление значимости права в жизнедеятельности индивида, заявлено его "очищение" от идеологических наслоений прошлого. Право как сфера культуры рассматривается как основной гарант обеспечения свободы и безопасности личности, прав человека, его правовой защищенности и гражданской активности. Можно сказать, что все большее значение приобретает повышение уровня правовой культуры личности. Вполне справедливо утверждение, что "правовая культура личности необходимая предпосылка и созидательное начало правового состояния общества, его цепь и составная часть, но вместе с тем, это степень и характер правового развития самой личности, которые находят выражение в уровне ее правомерной деятельности", что, "будучи обусловленной в определенной степени правовым состоянием общества, она лежит в его основании, образуя ценностное ядро"1. Следовательно, индивидуальная правовая культура трактуется как одна из категорий общечеловеческих ценностей, как важнейший результат общедемократических завоеваний развивающегося человечества. Она становится органической частью цивилизованности, гражданского общества и правового государства. Значительную роль в формировании правовой культуры, как мы уже отмечали выше, играет таинственный и неуловимый феномен, который исследователи обозначают понятием «правовой менталитет». Выяснив специфику традиционной для россиян ценностной иерархии социальных регуляторов, остановимся далее на более подробном анализе понятия правового менталитета и его места в системе правовой культуры. 1Общая теория права /Под общ. ред. В.К. Бабаева. Нижний Новгород. 1993. С.502. типов правовой культуры несовместимы, если каждый тип культуры является специфической формой освоения, понимания, интерпретации действительности, то каждая из них либо находит в действительности или не находит то, что соответствует ее системе ценностей. Взаимная оценка культур может привести к обоюдному непризнанию ценностей. В таком случае и возникает правовой нигилизм, представляющий собой не просто субъективную недооценку права, обусловленную низким уровнем юридического образования, правосознания и правовой культуры, а неприятие конкретного типа правопонимания. Необходимо подчеркнуть, что у этого явления две взаимосвязанные стороны: помимо недооценки иного типа правопонимания, здесь присутствует также и ощущение социальной нереализованности собственного понимания права. Корни правового нигилизма были крепки в правосознании русского народа: десятилетия правового отчуждения, отторжения права сделали свое дело сегодня мы пожинаем плоды этого застарелого порока, не искореняя, а порою даже обогащая его новым содержанием. Верно отметил А. Валицкий, что праву в России не повезло. В России право отвергалось «по самым разным причинам: во имя самодержавия или анархии, во имя Христа или М аркса, во имя высших духовных ценностей или материального равенства»1. С ним солидарен А. Ослунд2, утверждающий, что российское право не укоренилось достаточно прочным образом несмотря на то, что было принято множество законов и все правовые учреждения подверглись существенному переустройству, так как всегда существовал конфликт интересов реально необходимых на тот момент группе с доминирующим экономическим интересом (в момент перестройки номенклатуре) и провоз1Натцкий А. Нравственность и право в теориях русских либералов конца XIX начала XX вв. //Вопросы философии, 199!. №8. С.25. 2Ослунд А. Право в России // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 2000. №1. С.80. |