|
государства парадоксальным образом означала десакрализацию права и его ценностей. Свобода, честь, достоинство личности и право, как их гарантии, ценностью в России никогда не были, ибо право вторично по отношению к «правде» и справедливости. Как отмечает В. С. Степин, в сознании россиян доминирующее положение занимает идея справедливости . Справедливость (как ценность) выше права. В архетипах российского сознания понятие «справедливость» имеет особое место: справедливость от слова правда. А правда это не только истина. Правда это еще и эмоциональное состояние, за правду живота (жизни) не жалеют. Подлинная правда всегда выстраданная. Закон и право в народном сознании не были самоценностью. Закон лишь тогда выступает ценностью, когда определяется как «справедливый» В России традиционен приоритет нравственного, а не правового регулирования общественных отношений. Известный исследователь Э. Ю. Соловьев пишет об этом так: «Высокие нравственные качества русского народа (его способность к состраданию, любви, прощению терпению, самоотвержению) давно получили всемирное признание. Но было бы благодушием не видеть их неприглядной оборотной стороны, а именно давнего и острого дефицита правосознания, который в сфере самих моральных отношений выражал себя прежде всего как отсутствие уважения к индивидуальной нравственной самостоятельности (автономии) и как упорное 89 гл сопротивление идее примата справедливости над состраданием» . Соловьев совершенно справедливо отмечает, что дефицит правосознания оказывал обратное разрушительное влияние на культуру, поскольку в периоды 88 Гражданское общество, правовое государство и право («круглый стол» журналов «Государство и право» и «Вопросы философии») // Государство и право. 2002. № 1. С. 28-29. 89 Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас. М., 1991. С. 230. 98 |
восприятия правовых основ построения социальной системы, отметим хотя бы пюинципиалькое отличие кризиса поавосознания э России, связанного не только с изменением строя, роли государства, политических ценностей нации но и с традицией низкой культуры правосознания, которая всегда была характерна для нашего общества. Известный исследователь Э.Ю. Соловьев пишет об этом так: «Высокие нравственные качества русского народа (его способность к состраданию, любви, прощению, терпению, самоотвержению) давно получили всемирное признание. Но было бы благодушием не видеть их неприглядной оборотной стороны, ащ именно давнего и острого дефицита правосознания, который в сфере самих моральных отношений выражал себя прежде всего как отсутствие уважения к индивидуальной нравственной самостоятельности (автономии) и как упорное сопротивление идее примата справедливости над состраданием».2 Он совершенно справедливо отмечает, что дефицит правосознания оказывал обратное разрушительное влияние на культуру, поскольку в периоды общественных кризисов «губил... самое нравственность». Вершина национального философского духа, русская моральная философия страдала в этом смысле дефицитом правопонимания, будучи, парадоксальным образом, при этом предельно этикоцентричной. В результате высочайшие нравственные авторитеты русской культуры XVIII-XIX веков своим творчеством транслировали и распространяли правовой инфантилизм, ибо даже в ин16 2 Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас. М., 1991. С.230.II |