|
общественных кризисов «губил... самое нравственность». Вершина национального философского духа, русская моральная философия страдала в этом смысле дефицитом правопонимания, будучи, парадоксальным образом, при этом предельно этикоцентричной. Идея справедливости, господствующая в народном сознании, парадоксальным образом, превращалась в тотальную несправедливость в практике государственных органов. Российская традиция культивировала соборность, затем коллективность, потому этические нормы не скоро начнут поощрять соревновательность, исключительность, как они и сегодня не одобряют социальное расслоение и дифференциацию возможностей разных людей и групп. Для того чтобы новая норма и соответствующая ей практика прижилась, необходима санкция самого авторитетного общественного субъекта государства и постоянная протекция его органов, а все это, в свою очередь, невозможно без преемственности, основанной на выверенной и стимулирующей социальную конкурентность законодательной базе . Более того, для русского национального этноса в силу религиозной традиции V * І было свойственно и даже вошло в архетипические пласты сознания* С . . . . . А ц коллективное, соборное бытие человека, не отделявшего свою личность, индивидуальность, от сообщества. В России складывались особые отношения собственности и, соответственно, особое определение собственником «себя» как субъекта, которому нечто принадлежит. «Право, правовая культура экономически связаны с индивидуальной собственностью, а идеологически, точнее, духовно с осознанием человеком своей индивидуальности, самостоятельности, собственной сущности» . Эта 9 Палазян А. С. Правовое поведение личности в условиях становления гражданского общества в современной России: Дис.... на соиск. учен. степ, канд. филос. наук. Ростов н/Д, 2000. С. 63. 91 Семитко А. П. Русская правовая культура: мифологические и 99 |
ного гражданского общества. «Ведь основа гражданского правового общества не рыночная экономика и демократические формы правления как таковые, а именно склонность к честной конкуренции свободных личностей, где более энергичный, трудолюбивый, способный и профессионально подготовленный челозек естественным образом имеет больше шансов опередить конкурентов и заработать больший объем социальных благ. Это и является основой социальной культуры современного общества, и там, где подобная культура выше, существенно ниже уровень внутренних угроз национальной безопасности».42 Однако именно в этом пункте и возникает существенная культурная проблема: ведь российская традиция культивировала соборность, затем коллективность и как же наэтом фоне может возникнуть поощряемый обществом индивидуализм? По всей видимости, этические нормы не скоро начнут поощрять соревновательность, исключительность, как они и сегодня не одобряют социальное расслоение и дифференциацию возможностей разных людей и групп. Для того, чтобы новая норма и соответствующая ей практика прижилась, необходима санкция самого авторитетного общественного субъекта государства и постоянная протекция его органов, а все это, в свою очередь, невозможно без преемственности, основанной на выверенной и стимулирующей социальную конкурентность законодательной базе. Другая сторона «приживаемости» установленных законом норм и стимулов социальной и экономической активности * 77 42 Там же. С. 182. греками Фемиды или Юстиции у римлян. Специальный семантический анализ показал, как свидетельствуют специалисты в этой области, что «при всей специфичности жанра юридических текстов в ряде важных отношений они очень сходны с текстами народной устно-поэтической традиции... Это сходство свидетельствует о единстве истоков юридических и фольклорных текстов, принадлежавших некогда к единой устно-поэтической А Сч сфере». О чем это говорит? В первую очередь о том, что в национальную культуру и в народное сознание врастали такие «правовые» понятия, которые обладали скорее нравственноэтическим, чем строгим юридическим значением, и оформлены были они в символическом, а отнюдь не в категориальном, понятийном виде. Дрезнеславянские «правда и кривда», «суд (усуд) и ряд», «преступление и доля» существенно отличались от «правосудия», «права», «справедливости» и «благозакония» в римском и греческом праве. Более того, для русского национального этоса в силу религиозной традиции было свойственно и даже вошло в архетипические пласты сознания коллективное, соборное бытие человека, не отделявшего свою личность, индивидуальность, от сообщества. В России складывались особые отношения собственности и, соответственно определение собственником «себя», как субъекта, которому нечто принадлежит. «Право, 31 45 Иванов В.В., Топоров В.Н. Древнее славянское право: архаичные мифопоэтические основы и источники в свете языка // Формирование раннефеодальных славянских нароностей. М., 1981. С.10. правовая культура экономически связаны с индивидуальной собственностью, а идеологически, точнее духовно, с осознанием человеком своей индивидуальности, самостоятельности, собственной сущности».46 Эта «самостность», основанная на собственности, которая относительно эмансипирует индивида от власти государства, не была выработана в русском крестьянине, отсюда и пошла массовая культура, которая поддерживала соответствующие «инфантильные» нормы и эталоны социального поведения зависимых от государства субъектов. В такой канве продолжала развиваться традиция социальной адаптации и включения представителей все новых российских поколений в социальную сферу. г Процесс формирования российской правовой культуры развивался в рамках оппозиции права и морали, причем побеждала, в отличие от западноевропейских традиций, мораль. В представлениях наиболее блестящих русских мыслителей этот факт отразился в полной мере. У Б.Н.Чичерина право олицетворяет и ограничивает законом внешнюю, социальную свободу человека, а вот внутренняя его свобода регулируется нравственностью и религиозной верой. М.М.Ковалевский исходил из требований общественной солидарности и вытекающей из нее идеи долга, который и определяет все личные права. Н.М.Коркунов отделял право от нравственности, как инструментальные отношения, регулирующие столкновения обществен82 Семитко А.П. Русская правовая культура: мифологические и социально-экономические истоки и предпосылки // Государство и право. 1992. №10. С.110. |