В советский период идея примата государственных интересов достигла апогея в 1920-1930-е годы, когда большевиками* последовательно искоренялись любые ростки гражданского общества. Поскольку история любит перемещаться от одной крайности к другой, россияне превратились в народ, который почти совершенно безразличен к любой социальной ценности, к любому общественному вопросу, и не желают приносить даже малейшей жертвы общественному благу118. Такое состояние является вполне понятным, когдабольшинство, граждан предоставлено собственной' судьбе: Долгие десятилетия россияне не могли, отождествлять свои, интересы ни с одной из ассоциаций церковью, профсоюзами или политическими партиями. В’ настоящее время, таких организаций, как прочных референтных групп; также не существует. В то же время исчезло^ чувство защищенностии уверенности* в поддержке государства. Новый психологический климат отнюдь не благоприятствует формированию подобного типа плюралистического сознания, которыйстимулирует инициативу помимо криминальной (если не брать, в расчет проблему собственного выживания каждого индивида): Основные конституирующие силыв России бюрократия и организованная преступность. Предпринимательская деятельностьневозможнабез поддержки одной из них или обеих сразу. В современной научной мысли, выделяются две основные традиции понимания гражданского общества, выработанные в западной науке: гражданское обществокак противопоставление более раннему «традиционному», «военному», «негражданскому» обществу и как противопоставление государству. В первом случае, таким образом, речь идет о целостной системе признаков, которым должна отвечать политическая и общественная система.Во втором же случае речь идет только о части общества, которая противостоит государству и, в большинстве 118 Бурдье П. Социология политики. М., 1993. С. 307. 147 |
проект, оказалась еще более идеологизированной и далекой от реальности. Антитоталитарная направленность этой концепции с примесью традиционной антикоммунистической риторики приводила, как правило, к тому, что она искажала и камуфлировала реальный процесс разложения советского общества в направлении формирования неономенклатурного государства, нуждавшегося именно в идеологических мутантах ГО, а не в его действительном существовании в качестве противовеса государству. Перечисленные симптомы кризиса, связанные с реализацией классической концепции ГО на востоке Европы, не ограничиваются, однако, только данным регионом. Следует обратить внимание на стремление западных ученых политологов, социологов, культурологов к “повторному открытию” идеи ГО в условиях “постиндустриальной цивилизации”. Например, в США, всегда представляемых в научной литературе в качестве образца ГО, адекватность американской его модели современным общественным потребностям часто ставится под сомнение. В американской печати постоянно обсуждаются вопросы, связанные с индивидуальными правами и наделением правами, с соотношением личных свобод и общественного(публичного) регулирования. Этические дилеммы, вытекающие из новейшей биотехнологии(суррогатное материнство или искусственное оплодотворение), религиозные верования, находящиеся в конфликте с современной медицинской практикой, дебаты о корпоративной собственности и участии рабочих в управлении, законы против наркотиков и т.д. все эти вопросы о границах публичного и частного, пределах индивидуальных свобод, концептуализации понятия “общественное благо” и его отношения к правам индивида, его свободе и ответственности непосредственно затрагивают современное понимание концепции ГО. С ними связан и феномен новых политических движений на Западе, ориентированных на требования, до этого традиционно не рассматривавшиеся как политические. В практику этих движений вовлекаются неинституциональные средства политического участия в различных сферах забота о здоровье, благосостояние, права в сфере образования, определение роли и сферы деятельности женщин в обществе и др. В какой мере в свете такой перспективы можно говорить о реализации в современной России элементов ГО? Его предпосылки, по мнению теоретиков радикальных либеральных реформ, создаются в результате приватизации. В действительности приватизация имела гораздо большее воздействие на страну, чем ее авторы себе представляли. В советский период идея примата государственных интересов достигла своего апогея, особенно в 20-30-е гг. ХХ в., когда большевиками последовательно искоренялись любые ростки ГО. Как справедливо отмечал российский и американский социолог В.Шляпентох, антикоммунистическая революция 1991 г. способствовала прыжку России от общества с мощной коллективистской идеологией к обществу, в котором общественные интересы устранены из умов почти каждого от граждан до должностных лиц высшего ранга. Поскольку история любит перемещаться от одной крайности к другой, россияне превратились в народ, который почти совершенно безразличен к любой социальной ценности, к любому общественному вопросу и не желают приносить даже малейшей жертвы общественному благу. Такое состояние является вполне понятным, когда большинство граждан предоставлено собственной судьбе. Долгие десятилетия россияне не могли отождествлять свои интересы ни с одной из ассоциаций церковью, профсоюзами или политическими партиями. В настоящее время таких организаций как прочных референтных групп также не существует. В то же время исчезло чувство защищенности и уверенности в поддержке государства. Новый психологический климат отнюдь не благоприятствует формированию такого типа плюралистического сознания, который стимулирует инициативу помимо криминальной(если не брать в расчет проблему собственного выживания каждого индивида). Основные конституирующие силы в России бюрократия и организованная преступность. Предпринимательская деятельность невозможна без поддержки одной из них или обеих сразу. По Шляпентоху, современное российское общество(как, впрочем, и всякое другое) состоит из шести блоков: 1. некоррумпированные бюрократы; 2. коррумпированные бюрократы; 3. лица не вовлеченные в незаконную деятельность; 4. лица в нее вовлеченные; 5. члены криминальных группировок; 6. люди, вовлеченные в неорганизованную криминальную деятельность. Все, перечисленные выше, сферы органически присущи любому обществу. Отличие России чрезвычайно высокая роль “незаконных секторов”. 88 |