|
бо режима твердой военно-диктаторской власти, либо реставрации монархии. Президентский вариант республиканского строя, по версии законодателя, во многом повторял дух и принципы Основных законов Российской империи 1906 года и определял правопреемственность статуса главы государства. В результате, будь этот проект реализован, можно предположить возможность установление в России сильной авторитарной власти. Необходимо отметить, что проект разрабатывался в условиях, когда Временное правительство, теряя реальную опору и власть, сделало ставку силовое решение вопроса, стремясь ожесточить режим. Большой интерес также представляет собой "Проект Основных законов 1 об автономии (федерации)", разработанный Н.И.Лазаревским. Основной принцип этого проекта кадетско-монархическая идея "единой и неделимой России, которая совершенно не учитывала деструктивных процессов, происходивших в провинции и национальных окраинах. Провозглашая государство Российское "единым и неделимым" (ст.1.), Н.И.Лазаревский говорил лишь "о введении областной автономии" (ст.З.), при этом отмечая, что устройство областных учреждений и "пределы их ведомства в делах местного законодательства и управления должны определятся центральной законодательной властью" (ст.4). Четко оговаривалось в проекте, что "законы, изданные областными властями, не имеют обязательной силы, если противоречат Основным законам изданные центральной государственной властью" (ст.5). Однако в проекте не содержалось ничего более определенного, напоминающего демократический принцип права наций на самоопределение, вплоть до отделения и образования национальных государств. Исключение составляло отношение к Финляндии, по поводу которой в проекте говорилось, что в составе государства Российского "пользуется са133 1ЦТА РФ. ф. 1792. оп.1. д.7. л.10 |
Определяя полномочия временного президента, законодатель взял за образец Основные законы Российской империи 1906 года в той части, где определялись полномочия монарха, о чем свидетельствуют и следующие положения проекта. Президент мог назначать и увольнять “председателя Совета министров и министров, а также тех должностных лиц гражданского и военного ведомства, кои на основании действующих узаконений назначаются и увольняются верховной властью.” (ст. 13) Кроме того, он должен был председательствовать в заседаниях Совета Министров (лишь в его отсутствие эта функция должна была выполняться председателем Совета Министров ст. 17) и лично к нему не могло быть “предъявлено никаких запросов” со стороны членов Учредительного собрания. Таким образом, исходя из приведенных положений проекта, речь шла о превращении будущего “президента” Российской республики в “…настоящего диктатора, сосредоточивающего в своих руках все нити и руководящие центры государственного управления”. Обращает на себя внимание крайняя расплывчатость пунктов проекта об ответственности презвдента перед Учредительным собранием. В нем лишь имелись упоминания о письменных и устных “объяснениях” президента, представляемых Собранию с немедленным доведением их до сведения членов Учредительного собрания (ст. 6). i Непосредственная ответственность перед Учредительным собранием ; за “общий ход государственного управления”, возлагалась не на президента, а на председателя Совета Министров и отдельных министров (ст. 19). Более того, они же отвечали перед Собранием “за скрепленные президентом указы ш ираспоряжения”(ст. 19). Однако осознавая опасность полной идентификации положения вреСм.: Ронин С.Л. Указ. работа. С. 148. менного президента с монархом, законодатель все же предусмотрел вариант использования института контрассигнатуры для прикрытия фактически неограниченных полномочий временного президента республики. Временный президент, согласно этой юридической формуле, мог всегда свести свою ответственность к ответственности министров, оставаясь вне всякой реальной ответственности (об этом свидетельствовала ст. 14 проекта). Таким образом, исходя из приведенных положений проекта, речь шла о превращении будущего президента Российской республики в своеобразного диктатора, сосредоточивающего в своих руках все нити и руководящие центры государственного управления. Столь широкие и всеобъемлющие прерогативы президента, облегчавшие возможность бонапартистского переворота и установления либо режима твердой военно диктаторской власти, либо реставрации монархии, что как нельзя лучше соответствовали конституционным чаяниям кадетско монархического блока. Суперпрезидентский вариант республиканского строя, по версии законодателя, во многом повторял дух и принципы Основных законов Российской империи 1906 г. и определял правопреемственность статуса главы государства. В результате, будь этот проект реализован, можно предположить возможность установления в России сильной авторитарной власти. Необходимо отметить, что этот проект разрабатывался в условиях, когда Временное правительство, теряя реальную опору и власть, сделало ставку на силовое решение вопроса, стремясь ужесточить режим. Большой интерес представляет собой и “Проект Основных законов об автономии (федерации)”, разработанный Н. Н. Лазаревским.^^^ Основной принцип, пронизывающий этот проект это кадетско мо^ нархическая идея “ единой и неделимой России”, которая совершенно не учитывала реальных деструктивных процессов, происходивших в провинции См.:ЦГАРФ,фЛ792,оп. 1.д.7. Л.Ю И национальных окраинах Российской империи. Провозглашая государство Российское “единым и неделимым” (ст. 1), законодатель говорил лишь “о введении областной автономии” (ст. 3). При этом законодатель отмечал, что устройство областных учреждений и “пределы их ведомства” в делах местного законодательства и управления должны определяться центральной законодательной властью (ст. 4). Из указанных положений проекта на роль наиболее “демократического” выдвигалось положение об “областной автономии”, тогда как реальный процесс децентрализации в России привел к куда более сложным формам автономизма (национально территориальной автономии, культурно национальной автономии и т. д). Наиболее четко в проекте оговаривалось, что “ законы, изданные областными властями, не имеют обязательной силы, если противоречат …Основным законам… изданным центральной государственной властью…” (ст. 5). Однако в проекте не содержалось ничего более определенного, напоминающего демократический принцип права наций на самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельных государств. Исключение составляло отношение к Финляндии, по поводу которой в проекте говорилось, что она в составе государства Российского… “ пользуется самостоятельностью на основаниях и в пределах, установленных законом о взаимных отношениях России и Финляндии.” (ст. 2). Таким образом, общая тенденция ослабления реальной власти Временного правительства, под воздействием революционного и национальноосвободительного движения, способствовала появлению и усилению национал -радикальных группировок, лидеры которых требовали отделения самостоятельных государственных образований. Объективность процесса роста сепаратизма дополнялась рядом субъективных факторов, в том числе и амбициями радикал националистов. Все это ослабляло государственные связи и вело к развалу единой государственности, однако авторы проекта как бы не замечали этих процессов и, проводя мысль о необходимости демократизации государственного аппарата и определенной децентрализации, не сумели найти ту грань, которая отделяла децентрализацию в условиях демократического подъема от сепаратизма при ужесточении политического режима. Таким образом, внешне неизменная форма государственного устройства унитаризм подверглась серьезной деформации, а созданный Особой комиссией проект, полностью игнорируя это обстоятельство, противоречил своему исходному названию “об автономии и федерализме”, продолжил унитаристские принципы Основных законов Российской империи 1906 г. Интересной и показательной представляется позиция Б.Э. Нольде, который пытался обосновать “единость и неделимость России”, исходя из убеждений об отсутствии твердой исторической опоры для национальнотерриториального раздела. Признавая право национальностей на свободное развитие, он отмечал: “Многие русские национальности не знали самобытного политического существования в прошлом, и русские губернии составлялись, выражению Лохвицкого, из административных станций, к которым приписывались отдельные части территорий”. Он же не считал правильным и признание каких-либо особых прав за отдельной народностью, поскольку национальные меньшинства на той же территории могли быть ущемлены. Его позиция по национальному вопросу нашла свое отражение в решениях IX съезда партии Народной Свободы в конце июля 1917 г., где отмечалось: “Государство может передать национальностям, действующим в качестве единых нетерриториальных публично-правовых союзов, осуществление …задач культурного управления…но под эгидой государства в порядке общегосударственного законодательства. Таким образом, фактическое сопоставление указанного проекта с реальными процессами в эволюции формы государственного устройства России, начиная с середины июня 1917 г., позволяет констатировать, что проект ЦГА РФ. Ф. 1792. Оп. 1. Д. 7. Л. 11 не отвечал фактическим условиям распада государства накануне октябрьских событий. Из сохранившихся материалов Особой комиссии привлекает внимание интересный проект организации верхней палаты парламента, разработанный A.M. Кулишером и Б.Е. Шадским и вызвавший при обсуждении оживленную дискуссию на тему: что лучше для Российской республики однопалатная или двухпалатная система? Проект с официальным названием “Тезисы по вопросу о верхней палате”, принятый на заседании 20 октября 1917 г., содержал лишь общие принципы организации двухпалатной системы в России^^^. Выступая с докладом, A.M. Кулишер отметил, что исходным моментом в его позиции являлся вариант компромисса между однопалатной и двухпалатной системой. С одной стороны, он отмечал необходимость верхней палаты как консервативного |