|
дал шестью-восемью, а то и большим количеством единиц ядерного оружия1. При всем разнобое в оценках северокорейской ядерной программы решающее значение имели, естественно, позиция МАГАТЭ и поведение Пхеньяна во взаимоотношениях с этой международной организацией. Отношения с МАГАТЭ у Пхеньяна всегда были сложными. Существовало взаимное недоверие друг к другу. Пхеньян считал данную организацию инструментом западного давления против КНДР. Однако как бы то ни было, временами Пхеньян был вынужден считаться с ней. Начало реализации соглашения между Пхеньяном и МАГАТЭ о проведении инспекций северокорейских ядериых объектов повысило транспарентность ядерной программы КНДР и создало хорошую основу для более объективной оценки ее состояния и целей, о чем 30 января 1992 г. было официально заявлено Хансом Блинксом, являвшимся в то время генеральным директором Агентства2. На протяжении 1992-1993 гг. было проведено шесть инспекций МАГАТЭ в КНДР3. Одновременно существенный позитивный вклад могли бы внести консультации между Северной и Южной Кореей о взаимных инспекциях ядерных объектов. Однако уже в 1992 г. проверки экспертов в КНДР не позволили им сделать однозначный вывод о том, что северокорейское руководство использует ядерные объекты в мирных целях. Очередное заявление о выходе из ДНЯО последовало уже в 1994 г. Предыстория этого заявления такова. В 1994 г. после напряженных исследований МАГАТЭ обнаружило установки по выделению плутония из отработанного реакторного топлива, используемого в программе по созданию ядерного оружия. Северная Корея вновь отказалась допустить инспекторов МАГАТЭ на один из своих ядерных объектов и начала работы по изъятию отработанного ядерного топлива из исследовательского реактора без присутствия международных наблюдателей. США обязались поставлять Северной Корее 500 тыс. т мазута в год «в целях возмещения энергетических потерь в результате замораживания» газографи1См.: The N ew York Times. 1993. December 26. 2 Материалы Федерации американских ученых [Электронный ресурс], —Режим доступа: http://fas.org 3 Cirincione J., Jon В. Wolfshal and Rajkumar. Deadly Arsenals: Tracking W eapons o f Mass Destruction. Camegie Endowment for International Peace. N Y .-2 0 0 4 . P. 14-15. 3 8 |
При всем разнобое в оценках северокорейской ядерной программы решающее значение имели, естественно, позиция МАГАТЭ и поведение Пхеньяна во взаимоотношениях с этой международной организацией. Уже в конце 1980-х гг. МАГАТЭ получила информацию, что КНДР научилась производить оружейный плутоний, необходимый для создания атомной бомбы. В декабре 1985 г. по настоянию СССР (в обмен на помощь в строительстве двух реакторов) КНДР подписала ДНЯО. Но после этого Пхеньян не предоставил инспекторам МАГАТЭ полный список своих ядерных объектов и материалов и не обеспечил доступ к своим объектам так, как того требует статья ИГЛ ДНЯО. Соглашение о гарантиях между КНДР и МАГАТЭ было подписано только 30 января 1992 г., хотя первоначальный черновой вариант был подготовлен еще 16 июля 1991 г. Окончательный документ в соответствии со вступлением КНДР в ДНЯО был выпущен Агентством в мае 1992 г. Почти 7 лет Северная Корея затягивала подписание этих документов. Такого беспрецедентного случая за всю историю Договора больше не было. В том же 1992 г. Северная Корея подписала совместную декларацию о провозглашении Корейского полуострова безъядерной зоной. Начало реализации соглашения между Пхеньяном и МАГАТЭ о проведении инспекций северокорейских ядерных объектов повысило транспарентность ядерной программы КНДР и создало хороший задел для более объективной оценки ее состояния и целей, о чем 30 января 1992 г. было официально заявлено Хансом Бликсом, являвшимся в то время генеральным директором агентства.1На протяжении 1992 1993 гг. было проведено шесть инспекций МАГАТЭ в КНДР.2 Одновременно существенный по1 Материалы Федерации американских ученых, http: //www.fas.org. 2 Joseph Cirincione, Jon В. Wolfsthal and Miriam Rajkumar, Deadly Arsenals: Tracking Weapons of Mass Destruction. Carnegie Endowment for International Peace. NY: 2004, p.14 15. зитивный вклад могли бы внести консультации между Северной и Южной Кореей о взаимных инспекциях ядерных объектов. Однако уже в 1992 г. проверки экспертов в КНДР не позволили им сделать однозначного вывода о том, что северокорейское руководство использует ядерные объекты только в мирных целях. У Агентства возникли подозрения, что Северная Корея поставила под контроль не весь имевшийся у нее ядерный материал. Было высказано предположение о том, что на экспериментальном энергетическом реакторе в Йонбене осуществлена необъявленная загрузка активной зоны реактора топливом, переработанным после облучения. По оценкам МАГАТЭ, Северная Корея могла выделить плутоний в количестве, достаточном для изготовления одного-двух взрывных устройств. Представители Агентства сообщали, что для такого предположения были основания, т.к. образцы проб радиоактивных отходов и пробы (мазки) в горячих камерах не соответствовали режиму работы реактора.1 В 1993 г. в ответ на многочисленные требования МАГАТЭ об инспекциях, в процессе которых КНДР могла бы предоставить доказательства того, что незаявленные загрузки реактора отсутствовали, КНДР вывезла из Йонбена урановые стержни без присутствия инспекторов Агентства. Затем заявила о прекращении осуществления гарантий на своей территории, провела испытание ракеты «Нодон 1» и угрожала выходом из ДНЯО. Очередное заявление о выходе из ДНЯО последовало уже в 1994 г. Предыстория этого заявления: в 1994 г. после напряженных исследований МАГАТЭ обнаружило установки по выделению плутония из отработанного реакторного топлива, используемого в программе по созданию ЯО. Северная Корея вновь отказалась допустить инспекторов МАГАТЭ на один из своих ядерных объектов и начала работы по изъятию отработанного ядерного топлива из исследовательского реактора без присутствия между' Материалы МАГАТЭ, htrp: //www.iaea.org том, что КНДР создала ядерные устройства. Как однако отмечает видный российский востоковед В.Ф. Ли, если бы у северокорейцев имелись к началу 1990-х гг. готовые атомные устройства, они вполне могли бы испытать их до ратификации соглашения с МАГАТЭ о гарантиях в апреле 1992 г. В таком случае КНДР «получила бы гораздо большие геополитические дивиденды, чем придерживаясь тактики нерешительности и проволочек». Российский исследователь констатирует, что в данном случае эксперты «стали жертвой утонченной дезинформации из весьма умелого северокорейского источника». При всем разнобое в оценках северокорейской ядерной программы решающее значение имели, естественно, позиция МАГАТЭ и поведение Пхеньяна во взаимоотношениях с этой международной организацией. В 1985 г. по настоянию СССР (в обмен на помощь в строительстве двух реакторов) КНДР подписала ДНЯО. Но после этого Пхеньян не предоставил инспекторам МАГАТЭ полный список своих ядерных объектов и материалов и не обеспечил доступ и к ним. Соглашение о гарантиях между КНДР и МАГАТЭ было подписано только 30 января 1992 г., т.е. почти 7 лет Северная Корея затягивала подписание этого документа. Соглашение о гарантиях повысило транспарентность ядерной проПзаммы КНДР, создало хороший задел для более объективной оценки ее состояния и целей. На протяжении 1992 1993 гг. было проведено шесть инспекций МАГАТЭ в КНДР. У Агентства, однако возникли подозрения, что Северная Корея поставила под контроль не весь ядерный материал. По оценкам МАГАТЭ, КНДР могла выделить плутоний в количестве, достаточном для изготовления одного двух взрывных устройств. В 1993 г. в ответ на многочисленные требования МАГАТЭ об дополнительных инспекциях Пхеньян заявил о прекращении осуществления гарантий на своей территории, провел ис |