|
ранее схему действий: сначала предложение переговоров с выдвижением неприемлемых для партнера условий —* после срыва последних обвинение в этом того же партнера — * заявление на этом основании о бесперспективности дальнейших переговорных усилий —*переход к политике силового давления на КНДР. После этого также две недели молчал Пхеньян, готовя свой ответ. Суть его свелась к утверждению, что при переводе ключевых слов северокорейского представителя была допущена языковая ошибка, злонамеренно использованная американской стороной. В этой связи пресса КНДР подчеркивала: «Келли даже не вник в смысл наших слов должным образом и, переиначив услышанное на свой лад, стал раздувать шумиху, ссылаясь при этом на якобы сказанные нами слова. Это является подлым поступком, который характерен для лиц, поднаторевших в распространении лжи и фальсификаций»’. В конце октября правительство КНДР выступило с заявлением, содержащим альтернативные оценки произошедших событий. В северокорейском документе выдвигались встречные обвинения в адрес США по нарушению ряда пунктов Рамочного соглашения 1994 г.: срыв сроков строительства двух АЭС на легкой воде; отказ от обязательства нормализовать двусторонние политические и экономические отношения, вместо чего КНДР была включена в «ось зла» и список объектов для превентивного ядерного удара и-т.д. Но главное его содержание заключалось в следующем. Во-первых, дезавуирование «признания» в наличии действующей программы по созданию ядерного оружия; Пхеньян заявил, что на переговорах с Дж. Келли его представители заявили лишь о том, что КНДР имеет право обладать «ядерным и еще более мощным оружием», а не обладает уже таковым, как это представил всему миру Вашингтон. Во-вторых, сердцевину данного заявления составило предложение о заключении договора о ненападении в обмен на отказ КНДР от ядерной программы и готовность в таком случае «рассеять американскую обеспокоенность в области безопасности» и принять соответствующую инспекцию экспертов США2. 72 ' Нодон Сннчун. —2002. —26 окт. —С. 1. 2 Eckholm Е. North Korea Press Demand for Direct Talks with U.S. //N ew Y ork Tim es. —2002. -N ovem ber, 1. |
лого дома общеизвестна и обладает, нельзя отрицать, подкупающей внешней логикой. В соответствии с ней вся вина за нынешний кризис лежит на Северной Корее, которая в нарушение Рамочного соглашения продолжала тайно заниматься разработками ядерного оружия уже на основе не замороженной данным соглашением плутониевой программы, а урановой, что и было окончательно установлено американской разведкой в 2002 г. Когда Дж. Келли в октябре того же года на переговорах в Пхеньяне выдвинул конкретные обвинения, северокорейская сторона не стала отпираться, а сделала сенсационное признание в их адекватности.1 Примечательно, что республиканцам понадобилось две недели после завершения переговоров в Пхеньяне, в течение которых они хранили молчание, чтобы окончательно сформулировать свой курс в отношении КНДР. Они, видимо, посчитали, что в виде хотя и очень туманного, но все-таки «признания» получили от северокорейцев прекрасный подарок, полностью укладывающийся в их заранее разработанную схему действий: сначала предложение переговоров с выдвижением неприемлемых для партнера условий после срыва последних обвинение в этом того же партнера заявление на этом основании о бесперспективности дальнейших переговорных усилий —переход к политике силового давления на КНДР. После этого также две недели молчал Пхеньян, готовя свой ответ. Суть его свелась к утверждению, что при переводе ключевых слов северокорейского представителя была допущена лингвистическая ошибка, злонамеренно использованная американской стороной. В этой связи пресса КНДР подчеркивала: «Келли даже не вник в смысл наших слов должным образом и, переиначив услышанное на свой лад, стал раздувать шумиху, ссылаясь при этом на якобы сказанные нами слова. Это является подлым ' Washington Post, 24 October2002, pp.l, 26. поступком, который характерен для лиц, поднаторевших в распространении лжи и фальсификаций».1 В конце октября правительство КНДР выступило с заявлением, содержащим альтернативные оценки произошедших событий. В северокорейском документе выдвигались встречные обвинения в адрес США по нарушению ряда пунктов Рамочного соглашения 1994 г.: срыв сроков строительства двух АЭС на легкой воде; отказ от обязательства нормализовать двухсторонние политические и экономические отношения, вместо чего КНДР была включена в «ось зла» и список объектов для превентивного ядерного удара и т.д. Но главным его содержанием стало, во-первых, дезавуирование «признания» в наличии действующей программы по созданию ядерного оружия. Пхеньян заявил, что на переговорах с Дж. Келли его представители заявили лишь о том, что КНДР имеет право обладать «ядерным и еще более мощным оружием», а не обладает уже таковым, как это представил всему миру Вашингтон. Во-вторых, сердцевину данного заявления составило предложение о заключении договора о ненападении в обмен на отказ КНДР от ядерной программы и готовность в таком случае «рассеять американскую обеспокоенность в области безопасности» и принять соответствующую инспекцию экспертов США.2 Похоже, что в ходе переговоров северокорейцы, столкнувшись с жестким нажимным подходом американской делегации, предъявившей доказательства ведения КНДР секретных работ с обогащенным ураном (кстати, так до сих пор не обнародованных), решили перехватить инициативу. Они понимали, что если встать на путь отрицания этих претензий, то неизбежно последуют требования осуществления пакета уже отработанных верификационных мер, включая широкие, в том числе интрузивные инспекции, при1Нодон Синмуа 26 октября 2002. С.1. 5Erik Eekholm, “North Korea Presses Demand for Direct Talks with U.S.”, New York Times, November 1, 2002. |