из новных прав и свобод человека. При этом следует отметить, что мера значимости и юридический статус Европейской Конвенции по правам человека не одинакова в разных странах, подписавших и ратифицировавших её. Например, в некоторых странах (Испания, Нидерланды, Франция и других) положения Конвенции при своём толковании и практическом применении имеют преимущество перед действующими положениями национального законодательства, тогда как в Германии они имеют силу обычного федерального закона. Однако Федеральный Конституционный Суд ФРГ в своей практической деятельности нередко ссылается на положения Конвенции и как бы придаёт им конституционное значение и силу. Сама Конвенция предусматривает для государств-членов Совета Европы возможность делать конкретные (не общие!) оговорки при подписании (ст.57 Конвенции), если те или иные положения национального законодательства не соответствуют общепризнанным европейским стандартам. Вопрос о том, соответствует ли сделанная оговорка таким критериям, относится к компетенции Суда. Например, при разрешении дела «Белилос против Швейцарии» (29 апреля 1988 г.) Европейский Суд по нравам человека отказался учесть оговорку Швейцарии по поводу нераспространения пункта 1 статьи 6 Конвенции на деятельность полицейских Судов, посчитав ее слишком расплывчатой, не ограниченной во времени и фактически относящейся к разряду «общих» оговорок, прямо запрещенных Конвенцией149. Российская Федерация, ввиду ряда объективных причин, обусловленных действием прежнего уголовно-процессуального законодательства, в своё время сделала оговорку по поводу действовавшего порядка задержания и ареста в уголовном судопроизводстве. Однако, с принятием нового Уголовно-процессуального кодекса (Далее —УПК РФ) Российская Федерация скорректировала своё законодательство в соответствии со ст. 5 Конвенции и ст.22 Конституции РФ. и9 См.: Европейский Суд по нравам человека. Избранные решения. М .,, 1998. Т. 1. С. 568. |
33 источников и институтов права в процессах межнациональной интеграции. Тем не менее, международные и, в частности, институты Совета Европы представляют собой скорее межправительственные органы, нежели наднациональные, поскольку они главным образом выполняют координационные и субсидиарные функции.1 С момента вступления России в Совет Европы сё законодательство должно соответствовать качественно новым европейским измерениям. Основополагающие критерии и стандарты Совета Европы и Европейского Суда по правам человека стали ведущими не только в процессе правотворчества, но и определяющими при толковании объемов и процессов реализации основных прав и свобод человека. При этом следует отметить, что мера значимости и юридический статус Европейской Конвенции по правам человека не одинакова в разных странах, подписавших и ратифицировавших сё. Например, в некоторых странах (Испания, Нидерланды, Франция и других) положения Конвенции при своём толковании и практическом применении имеют преимущество перед действующими положениями национального законодательства, тогда как в Германии они имеют силу обычного федерального закона. Однако Федеральный Конституционный Суд ФРГ в своей практической деятельности нередко ссылается на положения Конвенции и как бы придаёт им конституционное значение и силу. Сама Конвенция предусматривает для государств-членов Совета Европы возможность делать конкретные /не общие!/ оговорки при подписании (ст.57 Конвенции), если те или иные положения национального законодательства не соответствуют общепризнанным европейским стандартам. Вопрос о * '/См. НиЬег Б.А. Оесас1е 1Ьа1 Мас1е ЕИзЮгу: 1Ьс СоипсП оГЕигоре., 1989-1999, 51га$Ьоигё, 1999/. 34 том, соответствует ли сделанная оговорка таким критериям, относится к компетенции Суда. Например, при разрешении дела «Белилос против Швейцарии»/29 апреля 1988 г./ Европейский Суд по правам человека отказался учесть оговорку Швейцарии по поводу нераспространения пункта 1 статьи 6 Конвенции на деятельность полицейских судов, посчитав ее слишком расплывчатой, не ограниченной во времени и фактически относящейся к разряду «общих» оговорок, прямо запрещенных Конвенцией.1 Российская Федерация, ввиду ряда объективных причин, обусловленных действием прежнего уголовно-процессуального законодательства, в своё время сделала оговорку по поводу действовавшего порядка задержания и ареста в уголовном судопроизводстве. Однако с принятием нового Уголовно-процессуального кодекса Российская Федерация скорректировала своё законодательство в соответствии со ст. 5 Конвенции и ст.22 Конституции РФ. Федеральным законом РФ о ратификации Европейской Конвенции /ФЗ №54 ФЗ от 30 марта 1998 г./, в котором Россия официально признала обязательную юрисдикцию Европейского Суда по правам человека согласно сг. 46 Конвенции («Обязательная сила и исполнение постановлений»), было установлено, что срок действия каждой оговорки должен быть ограничен периодом, который потребуется для внесения в действующее законодательство соответствующих поправок. После принятия и вступления в силу нового УПК эта оговорка более не применяется. Что касается соотношения норм российского и международного права, то ч.4 ст. 15 и ч.1 ст. 17 Конституции РФ однозначно устанавливают приоритет последних как составных, непосредственно действующих 1 /См. Европейский Суд по правам человека. Избранные решения., т. 1, с.568/. |