управленческим качествам элит, а, с другой стремление дифференцированно рассматривать функции и каналы их воздействия на политическое управление. Знаменитым социальным философ современности Д. Белл считал, что для нынешнем элиты особенно актуальны факторы знания и приобретенных в процессе образования навыков. Б работе «Социальные рамки информационного общества» он отмечал: «В постиндустриальном обществе элита — это элита знающих людей. Такая элита обладает властью в пределах институтов, связанных с интеллектуальной деятельностью исследовательских организаций, университетов и т.п., но в мире большой политики она обладает не более чем влиянием... В этой связи крайне преувеличенной представляется идея о том, что «элита знания» может стать новой элитой власти. Что, однако, верно, так это то, что в современном обществе растет эгалитаризм, чему в большей мерс содействуют различные группы «элиты знания», особенно молодежной. В целом современное общество состоит из множества образований, вследствие этого появляется и множество элит, так что их координация становится вес более сложной проблемой»1. Описанный выше аспект социально-структурных изменений, связанный с формированием постиндустриальных укладов и обслуживающих их интеллектуальных групп, необходимо включить в социально-политический контекст, связанный с новым уровнем демократизации общества и возникновением более сложных форм политического управления. Распространение такого рода элитных групп, для которых уже не актуальны факторы социального происхождения, а важны личные параметры, привело к распространению особых властных взаимодействий, где более задействуются ресурсы власти влияния. В политической элитологии утверждению такого понимания природы власти способствовали продолжительные дискуссии, идущие в США, начи1Bell D. The Social Framework ofthe Information Society, Oxford, L9S0. |
22 3) идеологические интеллектуалы, использующие ценности и идеи для защиты или критики существующих институтов и занятые в поединке идей1. Позже, в работе «Социальные рамки информационного общества» он отмечал: «В постиндустриальном обществе элита — это элита знающих людей. Такая элита обладает властью в пределах институтов, связанных с интеллектуальной деятельностью исследовательских организаций, университетов и т.п., но в мире большой политики она обладает не более чем влиянием... ^ В этой связи крайне преувеличенной представляется идея о том, что «элита знания» может стать новой элитой власти. Что, однако, верно, так это то, что в современном обществе растет эгалитаризм, чему в большей мере содействуют различные группы «элиты знания», особенно молодежной. В целом современное общество состоит из множества образований, вследствие этого появляется и множество элит, так что их координация становится все более сложной проблемой»2. 80-е гг. не вполне оправдали надежды технократических теоретиков на технику как панацею всех социальных противоречий. Схематизм и неполнота представлений научно-технической интеллигенции о процессах управления обществом, ее политические амбиции не оправдались. Власть капитала и бюрократии оказались сильнее надежд интеллигенции на достижение паритета по отношению к власти, что способствовало охлаждению к либералистским концепциям. Описанный выше аспект социально-структурных изменений, связанный с формированием постиндустриальных укладов и обслуживающих их интеллектуальных групп, необходимо включить в социально-политический контекст, связанный с новым уровнем демократизации общества и возникновением более сложных форм политического управления. Появление влиятельных научно-технических, менеджерских, культур1Bell D. The coming of post-industrial society.. P. 183. 2 Bell D The Social Framework o f the Information Society. Oxford, 1980. * 23 ных элитных групп существенно сказывается на властных взаимодействиях, все более задействуя ресурсы власти влияния. В политической элитологии утверждению такого понимания природы власти способствовали продолжительные дискуссии, идущие в США, начиная с 50-х гг. Властвующая элита или элитный плюрализм —это центральная проблема в полемике о структуре власти в Соединенных Штатах, которая продолжается больше четырех десятилетий. В 50-60-х гг. в фокусе внимания иа^ ходилась полемика между Р. Миллсом и Д. Рисменом, которую подытожил видный американский политолог У. Корнхаузер1. Миллс показал, что реальную власть в США осуществляет узкий верхушечный слой, в то время как народ фактически бесправен, не он решает основные политические вопросы. По Рисмену же вопрос о том, кто властвует в США, носит спорный характер: «ситуация гораздо более неопределенна», че,м кажется на первый взгляд. Сущность американской политической системы Рисмен видит в распределении власти между различными автономными группами, обладающими правом вето в сфере своих интересов. Он считает «упрощенным» мнение радикалов, согласно которому Америкой управляет Уолл-стрит. Утверждение, что в США правит или должно править меньшинство, он отвергает как «марИ ксистский экстремизм» или элитарный аристократический подход. Несоответствие между американской действительностью и его схемой Рисмен склонен объяснять всякого рода досадными упущениями, расстройством соответствующих механизмов контроля и т.д. Миллс рисует пирамиду власти в США, включающую три уровня: высший реальная власть, которая осуществляется властвующей элитой; средний который отражает групповые интересы, играет второстепенную роль, наиболее заметную в кулуарах Конгресса; наконец, низший уровень «фактического бесправия» масс2. Пирамида власти, рисуемая Рисменом, со1См Culture and National Character. Ed byS Lipset and L. Lowenthal Glencoe, 1961. P. 252-262. 2Миллс Ч P. Властвующая элита M , 1959. |