|
57 ды ее правления были достаточно хорошо описаны и проанализированы в работах М. Джиласа «Новый класс. Анализ коммунистической системы», А. Авторханова «Технология власти»», М. Вослснского, писавшего, что «номенклатуре органически присуща жажда монопольной власти»1. Перестройка объективно, независимо от намерений се инициаторов, с самого начала ориентировалась не на ликвидацию власти правящей элиты, а на ее преобразование, даже «облагораживание». Ыо перестройка при всей ее непоследовательности посягала на привилегии этого узкого слоя избранных. Его положение было глубоко противоречивым. С одной стороны, курс на демократизацию и гласность подрывал его устои, с другой этот слой, существовавший для того, чтобы проводить «установки сверху», не смел открыто выступить против перестройки, ибо само его существование зависело от лояльности курсу, провозглашенному Генсеком. Проводя смелые политические преобразования, М. С. Горбачев, как и Н. С. Хрущев, опирался на уже существовавшие структуры и властные механизмы, внося в них персональные изменения. В свое время Хрущев изгонял из элиты явных сталинистов, расставляя всюду «своих людей», но тс предали его при первой же возможности. Корпоративные интересы, как и в большинстве случаев, опять оказались определяющими2. После августа 1991 г. реформистская «перестройка сверху» могла вылиться в радикальную «постперестройку снизу», создав предпосылки для решительного отказа от наследия тоталитаризма. Но перспективы глубокой демократизации не были реализованы. Не сумев выполнить свою миссию построения справедливого общества, элита распалась; одни отошли от активной политической деятельности и занялись бизнесом и хозяйственной работой; другие возглавили клубы, фонды и ассоциации; третьи ушли па пенсию. Но значительная часть старой эли1ВислснскшЧ М. С. Номенклатура. Господствующи!! класс Советского Сокпа. М., 1991. С, 591. 3 Крыилаиовская О. В. Трансформация старо!! номенклатуры в новую российскую элиту ИОбщественные пауки и современность. 1995. SiI. |
89 ко на социальную роль этой группы как целого, но и определяют типичные черты ее отдельных представителей политических лидеров. За семь десятилетий в нашей стране был создан правящий слой, являющийся стержнем, опорным каркасом системы власти в обществе советского типа, кровно заинтересованный в сохранении тоталитарной системы, слой, для которого народ был лишь объектом манипулятивного воздействия. Этот слой пользовался многочисленными льготами и привилегиями. Социальный характер и политическое лицо советской тоталитарной элиты, метоV ды ее правления были достаточно хорошо описаны и проанализированы в работах М. Джиласа «Новый класс. Анализ коммунистической системы», А. Авторханова «Технология власти»», М. Восленского, писавшего, что «номенклатуре органически присуща жажда монопольной власти»1. Перестройка объективно, независимо от намерений ее инициаторов, с самого начала ориентировалась не на ликвидацию власти правящей элиты, а на ее преобразование, даже «облагораживание». Но перестройка при всей ее непоследовательности посягала на привилегии этого узкого слоя избранных. Его положение было глубоко противоречивым. С одной стороны, курс на демократизацию и гласность подрывал его устои, с другой этот слой, существовавший для того, чтобы проводить «установки сверху», не смел открыто ^ выступить против перестройки, ибо само его существование зависело от лояльности курсу, провозглашенному Генсеком. Проводя смелые политические преобразования, М. С. Горбачев, как и Н. С. Хрущев, опирался на уже существовавшие структуры и властные механизмы, внося в них персональные изменения. В свое время Хрущев изгонял из элиты явных сталинистов, расставляя всюду «своих людей», но те предали его при первой же возможности. Корпоративные интересы, как и в большинстве случаев, опять оказались определяющими2. 1 Восленский М С Номенклат>ра Господств>ющий класс Советского Союза. М., 1991. С. 591. 2 Крыштановская О В Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // Общественные науки и современность 1995 № 1. После августа 1991 г. реформистская «перестройка сверху»могла вылиться в радикальную «постперестройку снизу», создав предпосылки для решительного отказа от наследия тоталитаризма. Но перспективы глубокой демократизации не были реализованы. Не сумев выполнить свою миссию построения справедливого общества, элита распалась; одни отошли от активной политической деятельности и занялись бизнесом и хозяйственной работой; другие возглавили клубы, фонды и ассоциации; третьи ушли на пенсию. Но значительная часть старой элиты, спешно модернизировав свои взгляды, осталась в высших органах государственного управления. Специалисты по проблемам элит отмечают две общезначимые тенденции: первая —при любых, даже самых радикальных политических изменениях старая элита не уходит полностью со сцены, а включается в новую в качестве ее части или при революционных потрясениях —в виде отдельных фрагментов; вторая —преемственность в виде заимствования у старой элиты ценностей, норм, идей, обычаев, традиций. Это заимствование может происходить вполне открыто, если речь идет об уважении к общенациональным историческим ценностям, но может происходить и «контрабандным» путем, негласно и даже вопреки публичным декларациям о полном разрыве с прошлым. Происходит это по целому ряду объективных причин: нехватка в рядах новой элиты профессиональных кадров, владеющих информацией и практическими знаниями; невозможность быстрой смены старых кадров на всех постах; интеллектуальная, идейная, нравственная слабость новой элиты на первых порах; наличие «перебежчиков» из старой элиты. Поэтому в ходе смены правящих элит невозможен быстрый и коренной разрыв между новой и старой властью без ущерба для дееспособности формирующейся элиты. |