Проверяемый текст
Кортунов Вадим Вадимович. Рациональное и иррациональное в эволюции культурно-исторических типов мировоззрения (Диссертация 1999)
[стр. 58]

58 существовать для человека, превращаясь в ноумен.
Чистая^ предметность фактически тождественна вещи-в-себе, онаполностью отрицает присутствие субъекта, духа, творчества.
Для человека чистая предметность ничто, поэтому соприкосновение с ней возможно лишь как теоретическое допущение.
Вот почему практическая деятельность, направленная на актуализацию чистой предметности, в конечном итоге обречена на провал.
Вместе с тем, даже как стремление, подобная деятельность может быть оценена как исключительно деструктивная, т.к.
изначально направлена на деградацию духовной эволюции человечества.
По всем названным причинам возможно считать, что отношение к деньгам, идее денег и к связанной с ними практической деятельности наиболее адекватно
шре, как осознанной условности.
Этот условный элемент игры очень точно описал Йохан Хейзинга: «В этом «понарошку» кроется сознание неполноценности, «дурачества» по сравнению с тем, что «взаправду» и кажется первичным...
Однако,...
представление о «как будто» абсолютно не исключает, что это «ради игры» может протекать с величайшей серьезностью, даже с самозабвением, переходящим в
восторг; тем самым квалификация «как будто» на время полностью снимается»1.
Характеризуя таким образом свойства игры, Хейзинга поднимает сложный метафизический вопрос о соотношении условной и безусловной реальности, о той зыбкой грани, которая разделяет
«объективное» существование человека и иммагинативную реальность.
Однако, по мнению Хейзинги, реальность игры ограничивается пространственно-временными рамками, что всегда обуславливает «возвращение» человека в «обыденность».
Далее Хейзинга делает весьма существенный для нас вывод: «Все исследования подчеркивают незаинтересованный характер игры.
Не будучи «обыденной» жизнью, она лежит за рамками процесса непосредственного удовлетворения нужд и страстей»1 2.
Таким образом, главным критерием игры становится
1 Хейзинга Йохан.
Ношо Ьиёепз.
М., 1992, С.
18 2 Там же, С.
19
[стр. 265]

265 как данность представляет собой одухотворенное бытие, неделимое единство духа и материи.
Нельзя отрицать того факта, что вся эволюция человечества и культуры есть, вместе с тем, прогрессирующее одухотворение бытия, благодаря которому не только мир, но и сам человек приобретает ценность, смысл и цель.
Вне одухотворения мир не просто лишается большинства своих характеристик он попросту перестает существовать для человека, превращаясь в ноумен.
Чистая предметность фактически тождественна вещи-в-себе, она полностью отрицает присутствие субъекта, духа, творчества.
Для человека чистая предметность ничто, поэтому соприкосновение с ней возможно лишь как теоретическое допущение.
Вот почему практическая деятельность, направленная на актуализацию чистой предметности, в конечном итоге обречена на провал.
Вместе с тем, даже как стремление, подобная деятельность может быть оценена как исключительно деструктивная, т.к.
изначально направлена на деградацию духовной эволюции человечества.
По всем названным причинам возможно считать, что отношение к деньгам, идее денег и к связанной с ними практической деятельности наиболее адекватно
игре, как осознанной условности.
Этот условный элемент игры очень точно описал Йохан Хейзинга: «В этом «понарошку» кроется сознание неполноценности, «дурачества» по сравнению с тем, что «взаправду» и кажется первичным...
Однако,...
представление о «как будто» абсолютно не исключает, что это «ради игры» может протекать с величайшей серьезностью, даже с самозабвением, переходящим в


[стр.,266]

266 восторг; тем самым квалификация «как будто» на время полностью снимается»1.
Характеризуя таким образом свойства игры, Хейзинга поднимает сложный метафизический вопрос о соотношении условной и безусловной реальности, о той зыбкой грани, которая разделяет
“объективное” существование человека и иммапшативную реальность.
Однако, по мнению Хейзинги, реальность игры ограничивается пространственно-временными рамками, что всегда обуславливает «возвращение» человека в «обыденность».
Далее Хейзинга делает весьма существенный для нас вывод: «Все исследования подчеркивают незаинтересованный характер игры.
Не будучи «обыденной» жизнью, она лежит за рамками процесса непосредственного удовлетворения нужд и страстей»1 2.
Таким образом, главным критерием игры становится
критерий эстетический, духовный.
Незаинтересованный в прагматическом результате характер игры отличает ее от ремесленной деятельности и роднит с творчеством.
Игра, как и искусство, имеет смысл и цель внутри себя самой.
Игра существует, в первую очередь, ради самой игры.
Даже в играх, связанных с азартом, приз или выигрыш имеют второстепенное, символическое значение.
Игра ради денег вырождается в ремесло, в «обыденность».
«Вознаграждение полностью лежит вне игровой сферы: оно означает справедливое материальное возмещение, оплату за оказанную услугу либо выполненную работу.
Ради вознагражде1 Хейзинга Йохан.
Нолю Ьийепз.
М., 1992, С.
18 2 Там же, С.
19

[Back]