|
68 берализма и тоталитаризма к противостоянию двух глобальных международных систем, которые в наиболее выпуклом виде были представлены СССР и США. Американцы не скрывают, что их национальная доктрина и концепция, собственной идентичности были теснейшим образом связаны с советологическими исследованиями1. Иногда американский либерализм механически противопоставлялся советскому тоталитаризму и «русскому коммунизму». Этим в какой-то степени объясняется прозападнический и даже антироссийский рудимент во многих современных отечественных политических исследованиях. Более того, не только содержательная сторона, но и методологические принципы западной политологии оказались весьма далекими от традиционной российской политической культуры. Если для русской политической мысли был характерен необычайно широкий, всесторонний анализ общественных процессов в их взаимосвязи со всеми сторонами духовной культуры нации, то для западной политологии XX века характерен позитивистский, сугубо утилитарный, прагматический подход к социально-политической жизни. По этой причине политическая наука в дореволюционной России нередко вызревала в недрах философской, религиозной и исторической мысли (Вл. Соловьев, Н. Карамзин, С. Булгаков, Н. Бердяев, И. Ильин, Б. Чичерин, Г. Флоровский, Н. Трубецкой, Л. Карсавин, П. Сорокин и т.д.), в то время как в Европе позитивистская волна превратила политологию в узко прикладную, описательную дисциплину. Дух позитивизма и утилитаризма в западноевропейской политической науке был безоговорочно принят рядом отечественных апологетов либерализма и западноцентризма. Традиционная для российской интеллектуальной мысли связь между политическими процессами и ценностными, мировоззренческими, нравственными установками общества оказалась проигнорированной. Попытки рассмотрения политических процессов современной России в контексте ее тра1 См. например: Но1тез 8. \УЬа1 К.изз1а ТеасЬез из >1о\у // ТЬе Ашепсап Ргозресг 1997. № 5. .1и1у-Аи§и51 |
вованы из иной, внешней по отношению к Евразии политической и культурной традиции. Для западной политологии вполне естественна апологетика своей собственной культуры и политической системы, обоснование либеральных ценностью в качестве безальтернативной, эталонной, универсальной идеологии. В этом заключен весьма похвальный патриотизм Западной Европы, её гордость за собственное детище. Следует также помнить о том, что западная политология XX столетия формировалась в тесной связи с остро критическим отношением к политическому режиму СССР, что спровоцировало ощутимый антикоммунистический, антисоветский и антироссийский сё окрас. Мы знаем, что до недавнего времени Запад обосновывал либеральные ценности, исходя из его противоположности тоталитарному режиму. Рассматривая Советский Союз в качестве образца тоталитаризма, западная политология нередко упрощала политические проблемы XX века, сводя противостояние либерализма и тоталитаризма к противостоянию двух глобальных международных систем, которые в наиболее выпуклом виде были представлены СССР и США. Американцы не скрывают, что их национальная доктрина и концепция собственной идентичности были теснейшим образом связаны с советологическими исследованиями*1. Иногда американский либерализм механически противопоставлялся советскому тоталитаризму и «русскому коммунизму». Этим в какой-то степени объясняется прозападнический и даже антироссийский рудимент во многих современных евразийских политических исследованиях. Более того, не только содержательная сторона, но и методологические принципы западной политологии оказались весьма далекими от традиционных национальных политических культур. Если для «я русской политической мысли был характерен необычайно широкий, всесторонний анализ общественных процессов в их взаимосвязи со всеми сторонами духовной культуры нации, то для западной политологии XX века характерен позитивистский, сугубо утилитарный, прагматический подход к социально-политической жизни. По этой причине политическая наука в дореволюционной России нередко вызревала в недрах философской, религиозной и исторической мысли (Вл. Соловьев, И. Карамзин, С. Булгаков, Н. Бердяев, И. Ильин, Г. Флоровский, Н. Трубецкой, Л. Карсавин, П. Сорокин и т.д.), в то время как в Европе позитивистская волна превратила политологию в узко прикладную, описательную дисциплину. Дух позитивизма и утилитаризма в западноевропейской политической науке был безоговорочно принят рядом апологетов либерализма и западноцентризма. Традиционная для евразийской интеллектуальной мысли связь между политическими процессами и ценностными, мировоззренческими, нравственными установками общества оказалась проигнорированной. Попытки рассмотрения политических процессов современной Евразии в контексте ее традиционных культурных ценностей нередко агрессивно воспринимается прозападными беллезристами как «арха97 ичныи тип отношения к власти и ситуации» . В итоге, к примеру, мощная евразийская традиция с глубоким философским и культурологическим анализом глобальных международных политических процессов в аспекте геополитического и культурноисторического исследования основ восточного и западного миропонимания зачастую воспринимается евпроцентристской политологией резко 96 97 96 См. например: Нойпез 5. \\йза1 Киз$1а ТеасЬея из Ыои^ // ТИе Атепсап РгозресЕ 1997. № 5. .1и1у-Аи&из1 97 Богатуров А.Д. Модели поведения на фоне реформ // ЗападРоссия: культурная традиция и модели поведения. М., 1998. С. 7 89 |