|
95 воззренческих ориентирах западноевропейского общества, провоцируя; фетишизацию и монетаризацию общественного сознания. Дабы оградить народ от возможного произвола законодательной власти, последнюю необходимо конституционно ограничить. Локк формулирует несколько важнейших принципов такого ограничения. Он говорит о том, что, вопервых, закон должен быть общезначим для всех, независимо от социального происхождения и финансового веса в обществе. Во-вторых, провозглашенные властью законы должны работать не на угнетение или подавление людей, а на их благо. В-третьих, государственная власть ни в коем случае не должна иметь права на одностороннее, несогласованное с народом повышение налогообложения. И, наконец, в-четвертых, законодательная власть ни при каких обстоятельствах не должна предавать свои функции другим лицам1. Локк отстаивает право народа на восстание, на насильственное свержение действующей власти. Эта крайняя мера, по его мнению, оправдана лишь в том случае, если государственная власть не выполняет своего главного предназначения, то есть не способствует сохранению собственности граждан. Здесь, опять-таки, английский ученый ставит на первое место отнюдь не сохранение жизни или свободы, а сохранение частной собственности. Если же некто призывает к революции, исходя из других соображений, его следует назвать «мятежником» и соответствующим образом наказать. Для Локка, единичные факты несправедливости и угнетения не являются достаточным поводом для революционных действий. С его точки зрения, революция оправдана только тогда, ко1 Эти, воистину замечательные, принципы Джона Локка на практике выполняются редко, даже в государствах, провозглашающих себя «либеральными». К сожалению, мы часто являемся свидетелями, когда под лозунгом защиты «прав человека» и «общечеловеческих ценностей» западноевропейские страны и США ведут открозенно агрессивную, разрушительную политику в отношении, в частности, стран «третьего мира». Насколько нам известно, повышение налогов в реальной общественно-политической жизни не сопровождается народными референдумами. Такие либеральные государства, как Германия, Италия, Франция сплошь и рядом практикуют передачу функций законодательной власти, власти исполнительной. Наконец, весьма проблематично и ханжески звучит тезис о том, что закон индифферентен к финансовому состоянию гражданина. |
Локк допускает, что человек, его жизнь и свобода могут быть в некоторых случаях ущемлены, но его частная собственность никогда. В этом пункте либерализм в большой степени начинает попирать гуманистические принципы. Данный парадокс Локк иллюстрирует интересным примером: военачальник может ограничить свободу подчиненного, может послать его на верную смерть это его право. Но тот же военачальник не вправе распоряжаться собственностью своего подчиненного; он не уполномочен забрать его имущество или деньги. Он «может приговорить его к смерти за самовольное оставление поста или за неповиновение самым безрассудным приказам», но «не может, при всей своей абсолютной власти над жизнью и смертью, распорядиться хотя бы одним фартингом из собственности этого солдата или присвоить хотя бы малую толику его имущества»12. На наш взгляд, в этих рассуждениях состоит наиболее уязвимое место, ахиллесова пята любой либеральной системы ценностей, в рамках которой жизнь и свобода человека оказываются менее ценны, нежели его имущество, собственно. В последствии именно этот тезис породит глубочайшие аксиологические искажения в мировоззренческих ориентирах западноевропейского общества, провоцируя фетишизацию и монетаризацию общественного сознания. Дабы оградить народ от возможного произвола законодательной власти, последнюю необходимо конституционно ограничить. Локк формулирует несколько важнейших принципов такого ограничения. Он говорит о том, что. во-первых, закон должен быть общезначим для всех, независимо от социального происхождения и финансового веса в обществе. Во-вторых, провозглашенные властью законы должны работать не на угнетение или подавление людей, а на их благо. В-третьих, государственп Локк Дж. Сочинения. 'Г. 3, С.310. на я власть ни в коем случае не должна иметь права на односторонне, несогласованное с народом повышение налогообложения. И, наконец, вчетвертых, законодательная власть ни при каких обстоятельствах не должна предавать свои функции другим лицам43. Локк отстаивает право народа на восстание, на насильственное свержение действующей власти. Эта крайняя мера, по его мнению, оправдана лишь в том случае, если государственная власть не выполняет своего главного предназначения, то есть не способствует сохранению собственности граждан. Здесь, опять-таки, английский ученый ставит на первое место отнюдь нс сохранение жизни или свободы, а сохранение частной собственности. Рхли же некто призывает к революции, исходя из других соображений, его следует назвать «мятежником» и соответствующим образом наказать. Для Локка, единичные факты несправедливости и угнетения не являются достаточным поводом для революционных действий. С его точки зрения, революция оправдана только тогда, когда насилие государственной власти касается большей части населения, корыстные действия правителей начинают приводить к катастрофе общенационального масштаба. * 13 Гам же, С. 345. 13 Эти, воистину замечательные, принципы Джона Локка на практике выполняются редко, даже в государствах, провозглашающих себя «либеральными». К сожалению, мы часто являемся свидетелями, когда под лозунгом защиты «прав человека» и «общечеловеческих ценностей» западноевропейские страны и США ведут откровенно агрессивную, разрушительную политику в отношении, в частности, стран «третьего мира». Насколько нам известно, повышение налогов в реальной общественнополитической жизни ггс сопровождается народными референдумами. Такие либеральные государства, как Германия, Италия, Франция сплошь и рядом практикуют ггерсдачу функций законодательной власти, власти исполнительной. Наконец, весьма проблематично и ханжески звучит тезис о том, что закон индифферентен к финансовому состоянию гражданина. зо |