|
153 последствия. Более того, только желая наступления нужных ему последствий, он может стремиться совершить конкретные действия, направленные на причинение смерти. Помимо содержания важным показателем прямого умысла является его направленность, которая во многих случаях определяет квалификацию преступления. Под направленностью умысла понимается мобилизация интеллектуально-волевых усилий виновного на совершение деяния, посягающего на определенный объект, совершаемого определенным способом, причиняющего конкретные последствия, характеризующегося наличием определенных смягчающих и отягчающих обстоятельств. Учитывая значение направленности умысла для квалификации преступлений, Верховный Суд РФ неоднократно подчеркивал необходимость ее установления по конкретным делам263. О направленности прямого умысла свидетельствуют альтернативно обязательные признаки субъективной стороны посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа: цель воспрепятствования законной деятельности сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего по охране общественного порядка или обеспечению общественной безопасности и мотив мести за указанную деятельность264. Цель преступления мысленная модель будущего результата, к достижению которого стремится лицо при совершении преступления26^. Цель категория отнюдь не идентичная преступному результату. Она лишь мысленное его предвосхищение, субъективная модель результата, 263 См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 10. С. 8; Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. №7. С. 10. 264 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 25 мая 2005 г. № 229п05 «Квалификация действий осужденного по ст. 317 УК РФ как посягательство на жизнь работника милиции в целях воспрепятствования законной деятельности по охране общественного порядка обоснованна» // Текст постановления официально опубликован не был. 265 См.: Уголовное право / Под ред. д.ю.н., проф. Н.И. Ветрова, д.ю.н., проф. Ю.И. Ляпунова. М.: ИД «Юриспруденция», 2004. С. 106. |
следствие интеллектуального или волевого отношения. В преступлениях с формальным составом признаком объективной стороны, воплощающим общественную опасность деяния, является само запрещенное законом действие или бездействие. Поэтому в формальных составах волевое содержание умысла исчерпывается волевым отношением к самим общественно опасным действиям (бездействию). Следовательно, при совершении преступлений с формальным составом волевой момент умысла всегда заключается в желании совершить общественно опасные действия, запрещенные уголовным законом, то есть он может быть только прямым1. Следовательно, при признании лица виновным не требуется устанавливать, предвидело ли оно возможность или неизбежность наступления последствий своих действий и стремилось ли к их наступлению. В то же время, это положение в практической деятельности имеет значение только для определения момента окончания деяния, поскольку трудно себе представить, что субъект, умышленно совершая служебный подлог, не охватывает своим сознанием определенные последствия2. Более того, только желая наступления нужных ему последствий, он может стремиться совершить конкретные действия с документами предметами преступления. Некоторые авторы считают, что волевой момент прямого умысла при совершении подлога документов может быть направлен на то, чтобы добиться угодного виновному решения . Необходимо отметить, что это мнение не является бесспорным в связи с тем, что волевой момент прямого умысла анализируемых деяний выражается в желании выполнить подлог документов, руководствуясь мотивами корыстной или иной личной заинтересованности. Помимо содержания, важным показателем прямого умысла является его направленность, которая во многих случаях определяет квалификацию преступления. Под направленностью умысла понимается мобилизация интеллектуально-волевых усилий виновного на совершение деяния, 1См.: РарогА.И. Субъективная сторона и квалификация преступлений. М., 2001. С. 32. 2Басова Т.Б. Указ. раб. С. 37. См., например: Волженкин Б.В. Служебные преступления. М.: Юристъ, 2000. С. 183. 136 посягающего на определенный объект, совершаемого определенным способом, причиняющего конкретные последствия, характеризующегося наличием определенных смягчающих и отягчающих обстоятельств. Учитывая значение направленности умысла для квалификации преступлений, Верховный Суд РФ неоднократно подчеркивал необходимость ее установления по конкретным делам1. Профессор Л.Д. Гаухман отметил, что всякое умышленное преступление совершается по какому-либо мотиву^. Рассматривая мотив как признак субъективной стороны, следует заметить, что в уголовно-правовой науке продолжает оставаться спорным вопрос: необходимо ли создавать особое уголовно-правовое понятие мотива или же рассматривать его в том смысле, в каком он понимается в психологии? Так, Б.В. Харазишвили категорично утверждал, что всякая попытка дать уголовно-правовое определение мотива преступления является искусственной и ненаучной: «Психологический подход к мотиву поведения является основным, определяющим, а подходы с точки зрения всех других наук вторичные, зависящие от него» . Более обоснованной представляется позиция авторов, полагающих, что наряду с психологическим понятием мотива необходимо разрабатывать это понятие и в уголовном праве. «Право не должно игнорировать психологию и не может создавать собственные психологические критерии, считает А.Б. Сахаров, соответствующие научные данные, добытые психологией, должны быть положены в основу ряда правовых понятий» . Противоправные деяния человека представляют собой один из специфических видов сознательной волевой человеческой деятельности и поэтому все социально-психологические закономерности, которые характеризуют поведение людей вообще, присущи и преступному поведению . Какая бы отрасль гуманитарного знания ни изучала мотив, мотивацию, они 1См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 10. С. 8.Л См.: Гаухман Л.Д. Указ. раб. С. 165. Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения преступника в советском праве.: Автореф. дис. ... д-ра. юрид. наук. Тбилиси, 1964. С. 3-4. Сахаров А.Б. Рецензия на работу Б.В. Харазишвили «Вопросы мотива поведения преступника в советском праве» // Советское государство и право. 1964. № 5. С. 131-132. 5Басова Т.Б. Указ. раб. С. 39. 137 |