|
19 Но при сопоставлении разных языковых картин мира обнаруживаются значительные расхождения между ними, причем иногда весьма нетривиальные. Таким образом, в процессе языковой концептуализации мира действительность предстает в преобразованной форме, «проецируясь» в семантику языка, словно на экран. При этом на проецирование оказывают существенное влияние свойства самого «концептуализатора», т.е. человека, его точки зрения и ракурса изображения, а также особенности конкретных культур, стоящих за каждым языком [Рахилина 1998: 283]. Результатом процесса языковой концептуализации мира является языковая модель, или языковая картина мира. Анна А. Зализняк определяет языковую картину мира следующим образом: ««Языковой картиной мира» принято называть совокупность представлений о мире, заключенных в значении разных единиц данного языка (полнозначных лексических единиц, «дискурсивных» слов, устойчивых сочетаний, синтаксических конструкций и др.), которые складываются в некую единую систему взглядов, или предписаний — по выражению А. Вежбицкой, «культурных сценариев» (таких как, например: хорошо, если другие люди знают, что человек чувствует...)» [Зализняк 2006: 206-207]. Вообще мысль о единстве языка и «духа народа» восходит еще к трудам В. фон Гумбольдта: «Язык и духовная сила народа развиваются не отдельно друг от друга и последовательно один за другой, а лавлмнл исключительно и нераздельно одно и то же действие интеллектуальной способности» [Гумбольдт Широкую известность приобрел тезис В. фон Гумбольдта о том, что «язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, и трудно представить себе что-либо более тождественное». Сам термин «языковая картина мира» (Weltbild der Sprache) ввел в научный обиход И.-Л. Вайсгербер в книге «Родной язык и формирование дуР ха» (1929): «Словарный запас конкретного языка включает в целом вместе с совокупностью языковых знаков также и совокупность понятийных мыслительных средств, которыми располагает языковое сообщество; и по мере то |
31 ном/сублогическом) о действительности и о себе как фрагменте ствительности [Чернейко 1997: 184-185]. В процессе языковой концептуализации мира действительность предстает в преобразованной форме, «проецируясь» в семантику языка, словно на экран. При этом на проецирование оказывают существенное влияние свойства самого «концептуализатора», т.е. человека, его точки зрения и ракурса изображения, а также особенности конкретных культур, стоящих за каждым языком [Рахилина 1998: 283]. Человеческий способ концептуализации мира ведет к существенным расхождением между действительными свойствами объектов действительности и тем, как они представлены в языке. Это связано с тем, что человек членит мир, сообразуясь со своими нуждами, и нимало при этом не заботится о научной достоверности данных, полученных им в практическом опыте столкновения с вещами. Это особенно касается восприятия пространства и характеристики объектов в нем. Не случайно Л. Талми считает, что геометрия Евклида, которую лингвисты усвоили в школе, и связанная с такими понятиями, как размер, расстояние, длина, угол и т.п., не имеет отношения к языковой концептуализации мира. В языке человек измеряет не отдельные параметры объекта, а объект целиком, относя его к тому или иному топологическому типу (круглые, плоские, вытянутые, бесформенные объекты, и т. п.). Результатом любой концептуализации мира, в том числе и языковой, является концептосфера, или концептуальная система. Это — ментальный уровень или та ментальная (психическая) организация, где сосредоточена совокупность всех концептов, данных уму человека, их упорядоченное объединение. Гипотеза о том, что в голове человека существует определенный уровень, на который «стекается» информация, полученная извне, и на котором перерабатываются результаты восприятия зрительного, слухового, тактильного, моторного и т.п. совместно с языковым освоением этого опыта принадлежит Р. Джекендоффу. Резонно предположить, что существует такой уро 34 все концептуальное содержание данного языка» [Роль человеческого фактора 1988]. Мысль о единстве языка и «духа народа» восходит еще к трудам В. фон Гумбольдта: «Язык и духовная сила народа развиваются не отдельно друг от друга и последовательно один за другой, а составляют исключительно и нераздельно одно и то же действие интеллектуальной способности» [Гумбольдт 1984: 68]. Широкую известность приобрел тезис В. фон Гумбольдта о том, что «язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, и трудно представить себе что-либо более тождественное». В XX в. ученый неогумбольдтианского направления Й.-Л. Вайсгербер в книге «Родной язык и формирование духа» (1929) впервые ввел сам термин «языковая картина мира» (Weltbild der Sprache): «Словарный запас конкретного языка включает в целом вместе с совокупностью языковых знаков также и совокупность понятийных мыслительных средств, которыми располагает языковое сообщество; и по мере того, как каждый носитель языка изучает этот словарь, все члены языкового сообщества овладевают этими мыслительными средствами; в этом смысле можно сказать, что возможность родного языка состоит в том, что он содержит в своих понятиях определённую картину мира и передаёт её всем членам языкового сообщества» [Вайсгербер 1993: 153]. Языковая картина мира выступает как основная разновидность более общего понятия «картина мира», предложенного (применительно к философии и логике) выдающимся немецким философом Людвигом фон Витгенштейном, который понимал картину мира как совокупность всех истинных Мыслей, огромное полотно, элементами которого являются все истинные Пропозиции. В современном гуманитарном знании под «картиной мира» понимается упорядоченная совокупность знаний о действительности, сформировавшаяся в общественном, групповом или индивидуальном сознании. В.И. Постовалова определяет картину мира как «целостный глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека, а не какой-либо одной ее стороны» [Постовалова 1988: 19], соответственно, 36 и национально своеобразных черт в семантике естественных языков, вскрываются некоторые фундаментальные принципы формирования языковых значений, обнаруживается глубокая общность фактов, которые раньше представлялись разрозненными» [Апресян 1986: 5-6]. Знания о мире, воплощенные в языке, согласно Ю.Д. Апресяну, имеют отчасти универсальный, отчасти национально-специфичный характер. Комплекс идей, связанных с трудами А. Вежбицкой и Ю.Д. Апресяна, на примере русской языковой картины мира развивается в книге Анны А. Зализняк, И.Б. Левонтиной и А.Д. Шмелева «Ключевые идеи русской языковой картины мира» (2005). Ряд слов и выражений любого естественного языка следует считать «ключевыми», если они служат своего рода ключом к пониманию каких-то важных особенностей культуры народа, пользующегося данным языком. Речь идет каких-то представлениях о мире, свойственных носителям языка и воспринимаемых ими как нечто самоочевидное. Эти представления находят отражение в семантике языковых единиц, так что, овладевая языком и, в частности, значением слов, носитель языка одновременно сживается с этими представлениями, а будучи свойственными (или хотя бы привычными) всем носителям языка, они оказываются определяющими для ряда особенностей культуры, пользующейся этим языком [Зализняк, Левонтина, Шмелев 2005: 17-18]. В другой работе Анны А. Зализняк языковая картина мира определяется следующим образом: ««Языковой картиной мира» принято называть совокупность представлении о мире, заключенных в значении разных единиц данного языка (полнозначных лексических единиц, «дискурсивных» слов, устойчивых сочетаний, синтаксических конструкций и др.), которые складываются в некую единую систему взглядов, или предписаний по выражению А. Вежбицкой, «культурных сценариев» (таких как, например: хорошо, если другие люди знают, что человек чувствует...)» [Зализняк 2006: 206207]. |