|
28 т.п. — ср., например, ментальную репрезентацию в голове знакомых нам лиц и предметов и даже целых сцен) и языкоподобные (это все репрезентации языковых единиц — слов, их частей, предложений, клишированных конструкций и т.п., но, главное — пропозиций). Ср. также мнение З.Д. Поповой и И.А. Стернина: «Концепт как единица концептосферы может иметь словесное выражение, а может и не иметь» [Попова, Стернин 2003: 36]. Не вызывает, однако, сомнения тот факт, что самые важные концепты кодируются именно в языке, но при этом способ их кодировки не похож на вербально-языковое кодирование в системе языка. Это мнение разделяет Л.О. Чернейко, которая указывает, что концепт — это память слова, его смысловой резервуар. Пока он пуст, если в обыденном общении это не нужно, но при надобности можно легко наполнить его смыслами [Чернейко 1997: 203]. Лингвокультурологическая интерпретация концепта представлена в трудах Н.Д. Арутюновой, Ю.С. Степанова, В.А. Масловой, В.В. Колесова, ученых воронежской школы концептуального анализа и др. Лингвокультурологический взгляд на концепт исходит из единства культуры и языка как знаковых систем, репрезентирующих один и тот же взгляд на мир. Лингвокультурологическое понимание концепта восходит к достаточно широкому определению концепта в работах А. Вежбицкой, которое, по мнению Р.М. Фрумкиной, является наиболее удачным: А. Вежбицкая понимает ПОД КОНЦСПЮ М ООЪСКТ ИЗ м ирз. иЙДсДЛЬНОсл>, ИМ сЮ Щ Йй ИМЯ И ОТраЖ аЮ Щ Ий культурно-обусловленное представление человека о мире «Действительность» [Фрумкина 1992:3]. Ср. также положение Н.Д. Арутюновой о том, что концепты образуют «своего рода культурный слой, посредничающий между человеком и миром» [Арутюнова 1993: 10]. Одним из обязательных компонентов концептуального содержания выступает «культурная», или «когнитивная память» слова, то есть смысловые характеристики языкового знака, связанные с национальным менталитетом и системой духовных ценностей носителей языка (Н. Д. Арутюнова, Ю. Д. |
коподобные (это все репрезентации языковых единиц — слов, их частей, предложений, клишированных конструкций и т.п., но, главное пропозиций). Не вызывает, однако, сомнения тот факт, что самые важные концепты кодируются именно в языке, но при этом способ их кодировки не похож на вербально-языковое кодирование в системе языка. Такое понимание последовательно отражено, например, в работах Л.О. Чернейко. Так, на вопрос, что такое знание, отвечает словарь: это результат познавательной деятельности, система приобретенных с ее помощью понятий о действительности. Все это входит в лексическое значение слова. Но это еще и жидкость, живительная влага, что-то важное, ценное и нужное мне, потому я скажу источник знания, жажда знания. Это важное и нужное знание не вычитать ни в одном словаре, потому что оно — не в слове, а за словом. Концепт — это память слова, его смысловой резервуар. Пока он пуст, если в обыденном общении это не нужно, но при надобности можно легко наполнить его смыслами. Как пишет Л.О. Чернейко: «В свете всего сказанного не кажется странным вопрос: «Какой консистенции знание?» Ответ: жидкость, но не всякая, а пригодная для питья и обеспечивающая человеку возможность жить. Основание для ответа: жажда знаний, утолить э/сажду знаний. И в этом случае мы имеем дело с проявлением мифологического сознания, представляющим себе абстракцию знание как субстанцию с определенными свойствами. Имя жажда высвечивает в сущности, стоящей за именем знания, ее жизненную необходимость [Чернейко 1997: 203]. Это и есть концептуальное содержание слова знание, которое проявляется в соотносимых с этим словом других словах, в типовых моделях метафорического и метонимического переноса, в типовой сочетаемости слова и в устойчивых выражениях. Концепт — это «квант» информации о мире, это сгусток смыслов и ассоциаций, стоящий за словом и имеющий укорененность в точке зрения на мир, представленной в языке. Лингвокультурологическое понимание концепта в настоящее время является доминирующим в отечественной науке: оно представлено в трудах 17 Н.Д. Арутюновой, Ю.С. Степанова, В.А. Масловой, В.В. Колесова, ученых воронежской школы концептуального анализа и др. Лингвокультурологическое понимание концепта восходит к достаточно широкому определению концепта в работах А. Вежбицкой, которое, по мнению Р.М. Фрумкиной, является наиболее удачным: А. Вежбицкая понимает под концептом объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий культурно-обусловленное представление человека о мире «Действительность» [Фрумкина 1992:3]. В подобном понимании концепт рассматривается как ключевая единица национального сознания, национальной культуры, национальной ментальности и т.п. Как пишет Н.Д. Арутюнова: «Природа познается извне, культура — изнутри. Ее познание рефлексивно. Чтобы в нем разобраться, нужно проанализировать метаязык культуры, и прежде всего ее ключевые термины, такие, как «истина» и «творчество», «долг» и «судьба», «добро» и «зло», «закон» и «порядок», «красота» и «свобода». Эти понятия существуют в любом языке и актуальны для каждого человека. Немногие, однако, могут раскрыть их содержание, и вряд ли двое сделают это согласно. Вместе с тем нет философского сочинения, в котором бы эти концепты не получали различных интерпретаций. Можно также найти немало проницательных их толкований в художественных текстах разных жанров. Мировоззренческие понятия личностны и социальны, национально специфичны и общечеловечны. Они живут в контекстах разных типов сознания — обыденном, художественном и научном. Это делает их предметом изучения культурологов, историков религий, антропологов, философов и социологов» [Арутюнова 1991: 3]. Именно с выявлением национально-специфического содержания в концептах связано появление уточняющего определения при общем термине «концепт» — «культурный концепт». Культурные концепты в этих исследованиях выступают в качестве разновидность концептов вообще (как вида ментальных репрезентаций, средства представления знания в языке). В работах С.Г. Воркачева это обозначается как «лингвокультурологический кон |