|
Системные преобразования, радикально изменявшие общественное устройство страны, протекали в условиях слабого государства, многие элементы системы институтов оказались практически разрушенными, их восстановление и было, по сути, центральной задачей первого десятилетия реформ. Более того, экономические реформы продвигались только по мере восстановления институтов власти, что обусловливало гораздо более медленные темпы преобразований, чем в ряде других посткоммунистических стран. Институциональный вакуум десятилетия реформ заполнялся "правилами игры", формируемыми российскими хозяйствующими субъектами, которые брали на себя функции государства; это были: во-первых, производственные монополии, сформировавшиеся, с одной стороны, как отражение общемировых тенденций, а с другой как проявление специфики российской трансформации; во-вторых, естественные российские монополии, выполняющие системообразующую и бюджетообразующую функции в экономике страны; в-третьих, государственные (унитарные) предприятия и акционерные общества с долей государственного капитала. Именно они, обладая экономической, а часто и политической властью, реализуют свое монопольное положение через ренту в ее различных формах. Особенностью производственных монополий в российской экономике является то, что они, как правило, формировались вокруг природоэксплуати-рующих отраслей. Природные ресурсы всегда рассматривались как даровые силы природы и нигде не учитывались. Если элементы вещественного капитала в ходе институциональных изменений находили отражение, то природные ресурсы (земля, запасы полезных ископаемых, водные ресурсы) по-прежнему в "списках не значились". Первоначальной основой монопольного положения российских компаний чаще всего служила возможность присваивать природную ренту. Именно она и стала главным, но не единственным элементом системы их рентных доходов. В современной экономической теории существует понятие экономической ренты как составной части дохода от любого фактора производства, которая 81 |
80 ходит в системе институтов. Отдельное изменение одного из социальных институтов, пусть даже и института собственности, само по себе неспособно существенно изменить общество. Последнее, как и любая сложная система, является достаточно инерционным и резистентным комплексом социальных институтов. Системные преобразования, радикально изменявшие общественное устройство страны, протекали в условиях слабого государства, многие элементы системы институтов оказались практически разрушенными, их восстановление и было, по сути, центральной задачей первого десятилетия реформ. Более того, экономические реформы продвигались только по мере восстановления институтов власти, что обусловливало гораздо более медленные темпы преобразований, чем в ряде других посткоммунистических стран. Институциональный вакуум десятилетия реформ заполнялся "правилами игры", формируемыми российскими хозяйствующими субъектами, которые брали на себя функции государства; это были: во-первых, производственные монополии, сформировавшиеся, с одной стороны, как отражение общемировых тенденций, а с другой как проявление специфики российской трансформации; во-вторых, естественные российские монополии, выполняющие системообразующую и бюджетообразующую функции в экономике страны; в-третьих, государственные (унитарные) предприятия и акционерные общества с долей государственного капитала. Именно они, обладая экономической, а часто и политической властью, реализуют свое монопольное положение через ренту в ее различных формах. Особенностью производственных монополий в российской экономике является то, что они, как правило, формировались вокруг природоэксплуатирующих отраслей. Природные ресурсы всегда рассматривались как даровые силы природы и нигде не учитывались. Если элементы вещественного капитала в ходе институциональных изменений находили отражение, то природные ресурсы (земля, запасы полезных ископаемых, водные ресурсы) попрежнему в "списках не значились". Первоначальной основой монопольного 81 положения российских компаний чаще всего служила возможность присваивать природную ренту. Именно она и стала главным, но не единственным элементом системы их рентных доходов. В современной экономической теории существует понятие экономической ренты как составной части дохода от любого фактора производства, которая рассматривается как превышение цены услуг фактора над удерживающим доходом. В количественном отношении экономическая рента рассматривается как разница между фактически полученным доходом и его минимально необходимой величиной116. Для предпринимателя, например, удерживающим доходом выступает нормальная прибыль, а все, что он получает сверх нормального уровня, в микроэкономической теории называется экономической рентой. В литературе достаточно свободно, как синонимы используются понятия [/ "экономическая рента", "экономическая прибыль", "монопольная прибыль", "сверхприбыль". На наш взгляд, эти понятия имеют различный экономический смысл и соответствуют различным этапам развития общества. Положение о наличии экономической ренты в составе дохода собственника фактора производства чаще всего иллюстрируется графически (рис. 1.2). Площади РЕ ЕА (рис. 1.2а) и ОРЕ EFe (рис. 1.26) это экономическая рента, площади АЕ FEO (рис. 1.2а) и РЕО (рис. 1.2в) это удерживающий фактор доход, рис. 1.26 может быть иллюстрацией образования земельной ренты. Рис. 1.2. Экономическая рента и удерживающий доход пбСм.: Экономическая школа: Журн.-учеб. СПб., 1998. Вып. 4. С. 110. |