|
глобальному информационному пространству поставило этот выбор в жесткую зависимость от экономического благосостояния личности. «Перефразируя заглавие известной книги Э. Фромма, можно охарактеризовать влияние универсальных потребительских стереотипов на ценностный выбор первого постсоветского поколения как установку «иметь, чтобы быть» (в то время как раньше «быть» часто служило синонимом и условием «иметь»)»52. Заимствование зарубежных культурных образцов определяло и молодежные культурные стили. «Самоидентификация с «толкиенистами», «айкидоками», «скинхедами», «рокерами» или «байкерами» открывала возможность первичной социализации на основе ярких, уникальных признаков и в готовых формах»53. Приспосабливаясь к условиям российской трансформации, известные формы социокультурного опыта претерпевали серьезные модификации. Несмотря на привычную для западных моделей гражданского общества «обертку», будь то коммунитарные инициативы, благотворительные акции или правозащитные движения, их содержательная сторона оставалась далекой от коммунитарной парадигмы и была направлена на решение задач выживания и социализации на уровне микросоциума. Распространившаяся в постперестроечные годы практика прямого заимствования западного опыта ускорила процессы социальной стратификации. Стратификационные сдвиги воплощались в многообразных гибридных культурных формах. С этой точки зрения обоснованной представляется оценка российской социокультурной динамики как «движения от моностилистической культуры к полистилистической»54. Основным признаком последней является ателеологичность, то есть 52 Ссмснснко, И.С. Глобализация и социокультурная динамика: личность, общество, культура / И.С. Семененко И Политические исследования. 2003. № 1. — С. 15. 5J См., подробнее: Молодёжные движения и субкультуры Санкт-Петербурга. Социологический и антропологический анализ. СПб., 1999. Ионин, Л.Г. Социология культуры/Л.Г.Ионин.-М., 2000,-С. 123. 54 Ионин Л.Г. Социология культуры. М., 1998. С. 164-200. 46 |
69 Культурное развитие в периоды перестройки и постперестройки времени начала пересмотра сложившейся системы ценностей и устремлений потребовало выработки нового мировоззрения, новой методологии мышления, новых способов организации практической деятельности в условиях нарастающего кризиса в сферах экологии, демографии, идеологии, образования, в плоскости политических, национальных, конфессиональных, нравственных и эстетических отношений. Открытие границ социокультурного пространства России вследствие # распада советской системы стимулировало рост возможностей культурного выбора, обусловленный включением в глобальные сети обмена информацией и интеллектуальными ресурсами. Готовые модели потребления и культурные образцы хлынули не только с Запада, но и с Востока. Активно возрождались и приспосабливались к современным потребностям и собственные культурноисторические традиции. В итоге существенно расширилась база культурно ориентированных форм социального опыта, свойственных в советское время т небольшим группам интеллигенции. Но, в отличие от советского периода, их ядром стали импортные критерии потребления и жизненные стили, обеспечивающие комфортное существование личности и микрогруппы. Такого рода потребности постепенно вызревали уже в недрах советского общества, ибо в ситуации всё увеличивавшегося дефицита товаров, услуг и информации повышение качества жизни нередко превращалось в проблему культурного выбора. Подключение России к глобальному информационному пространству поставиФ ло этот выбор в жёсткую зависимость от экономического благосостояния личности. «Перефразируя заглавие известной книги Э. Фромма, можно охарактеризовать влияние универсальных потребительских стереотипов на ценностный выбор первого постсоветского поколения как установку «иметь, чтобы быть» (в то время как раньше «быть» часто служило синонимом и условием «иметь»)»70. :о Семснснко, И.С. Глобализация и социокультурная динамика: личность, общество, культура / И.С. Ссменснко // Политические исследования. 2003. Ха 1. С. 15. 70 Заимствование зарубежных культурных образцов определяло и молодёжные культурные стили. «Самоидентификация с «толкиенистами», «айкидоками», «скинхедами», «рокерами» или «байкерами» открывала возможность первичной социализации на основе ярких, уникальных признаков и в готовых формах»71. Приспосабливаясь к условиям российской трансформации, известные формы социокультурного опыта претерпевали серьёзные модификации. Несмотря на привычную для западных моделей гражданского общества «обёрт# ку», будь то коммуиитарные инициативы, благотворительные акции или правозащитные движения, их содержательная сторона оставалась далёкой от коммунитарной парадигмы и была направлена на решение задач выживания и социализации на уровне микросоциума. Распространившаяся в постперестроечные годы практика прямого заимствования западного опыта ускорила процессы социальной стратификации. Стратификационные сдвиги воплощались в многообразных гибридных куль41 турных формах. С этой точки зрения обоснованной представляется оценка российской социокультурной динамики как «движения от моностилистической культуры к иолистилистической»'2. Основным признаком последней является атслеологичность, то есть отсутствие чёткой целсориентированности в ходе возникновения и развития новых культурных образцов и стилей. В результате постсоветское социокультурное пространство становиться неоднородным. Оно распадается на отчётливо выраженные субкультурные ареалы, среди которых можно выделить несколько базовых: «средний класс», Р «новые русские», «новые бедные», маргиналы, криминалитет, альтернативные молодёжные субкультуры. Их представители ориентируются на различные культурные модели и стратегии жизненного выбора. Под воздействием этих процессов трансформирующийся социум дробиться на общности разной степени интегрированности в глобальный миропо71 См., подробнее. Молодёжные движения и субкультуры Санкт-Петербурга. Социологический и антропологический анализ. СПб., 1999. * Ионии. Л.Г. Социолог ия культуры / Л.Г .Ионии. М, 2000. С. 123. |