весьма эффективно для лечения, но пациенту явно «не по карману». Справедливо ли это? С медицинской точки зрения да, с этической нет, потому что у пациента развивается комплекс неполноценности, более того, он не уверен, что доступные ему средства помогут (в результате чего снижается их эффективность). В данном случае закон, как высшая справедливость, не нарушен. Больной проинформирован, он решает сам, но это вынужденное решение, которое не приносит пользу. Не будет ли справедливым по отношению к пациенту, посоветовать ему то, что он в состоянии купить в аптеке? Здесь очень отчетливо выступает этическая составляющая понятия справедливости, не описываемая законом. Более того, право как таковое не может быть конкретизировано до уровня таких случаев. А это значит, что принцип справедливости в биоэтике выступает логическим продолжением и конкретизацией права. 3.3. А втономия пациента в контексте правового обеспечения его граж данских прав и свобод Ю ридическим аналогом биоэтического принципа уважения автономии пациента является концепция прав человека. Ее конкретизация для медицины часто трактуется как концепция прав пациента, хотя права медицинских работников также существуют и нуждаются в защите. Для того, чтобы эксплицировать комплементарность правового и этического отношения к автономии, необходимо, прежде всего, установить, что это такое. Со времен Канта, автономия была важным понятием в философии. Как термин с длинной историей, она объяснялась, развивалась и интерпретировалась многими авторами. Не удивительно, что с течением времени автономия стала понятием, относящимся ко многим различным областям знания, а ее смысл стал поливариантным (разумность, свобода, независимость, самоопределение и т.п.). Для правильного понимания некоторых специальных значений этого понятия, необходимо определённое |
оценки, апеллирующие к тому же понятию, но уже в неформальном контексте. Именно так в медицине реализуется биоэтический принцип справедливости. В биоэтике принцип справедливости вообще носит настолько общий характер, что его приходится уточнять и конкретизировать в каждом отдельном случае. При этом следует различать справедливость как в распределении врачебной помощи, так и справедливость в оплате ее, справедливость в моральном смысле ив эстетическом, религиозном и политическом. Реализация на практике принципа справедливости связана не только с существующими в данной культуре критериями, но также с тем, по отношению к ко реализуется данный принцип, кто его реализует, с их возможн стями и желаниями. Так, например, врач обязан оказать помощь пациенту, несмотр на материальные затраты. Здесь остро встает проблема оплаты Врач готов оказать помощь безвозмездно. И это является справед ливым по отношению к пациенту. Однако, затратив часть медики ментов, врач нанес ущерб клинике. Кроме того, в работе врач! принимает активное участие коллектив клиники. Врач, являясь об] новным источником материальной прибыли клиники, несет ответ ственность за финансовое благополучие вспомогательного персо] нала. Поэтому по отношению к сотрудникам, обеспечивающим его работу, он поступил несправедливо, оставив их без заработной платы. Кроме того, сам врач обязан в таком случае возместит^ клинике затраты за израсходованные материалы. Но если в проблеме оплаты лечения принцип справедливости! можно просчитать, то в клинической практике он порой неочевиден и требуется дополнительное обсуждение, чтобы выяснить, не на] рушены ли моральные нормы. При этом требуется учитывать HI рархию принципов биоэтики в их конкретном применении: отношение к реальному пациенту более значимо для врача, чем отношение вероятным пациентам. Большую трудность для анализа обычно представляют случаи рекомендациями врача. В принципе врач обязан (согласно закону)! информировать пациента о всех возможных методах лечения его] болезни и о всех возможных лекарственных средствах, которые] могут ему помочь. Но выбирает всегда пациент. А если пациент; просит врача сделать выбор за него? Врач может порекомендовать] дорогое патентованное средство, которое весьма эффективно для лечения, но пациенту явно «не по карману». Справедливо ли это? С медицинской точки зрения — да, с этической — нет, потому что у пациента развивается комплекс неполноценности, более того, он не уверен, что доступные ему средства помогут (в результате чего снижается их эффективность). В данном случае закон, как высшая справедливость, не нарушен. Больной проинформирован, он решает сам, но это вынужден-: ное решение, которое не приносит пользу. Не будет ли справедливым! по отношению к пациенту посоветовать ему то, что он в состоянии] купить в аптеке? Здесь очень отчетливо выступает этическая со-! ставляющая понятия справедливости, не описываемая законом. Более того, право как таковое не может быть конкретизировано до уровня таких случаев. А это значит, что принцип справедливости в биоэтике выступает логическим продолжением и конкретизацией права. Юридическим аналогом биоэтического принципа уважения автономии пациента является концепция прав человека. Ее конкретизация для медицины часто трактуется как концепция прав пациента, хотя права медицинских работников также существуют и нуждаются в защите. Для того, чтобы эксплицировать комплементарность правового и этического отношения к автономии, необходимо, прежде всего, установить/что это такое. Со времен Канта автономия была важным понятием в философии. Как термин с длинной историей, она объяснялась, развивалась и интерпретировалась многими авторами. Не удивительно, что с течением времени автономия стала понятием, относящимся ко многим различным областям знания, а ее смысл стал поливариантным (разумность, свобода, независимость, самоопределение и т. п.). Для правильного понимания некоторых специальных значений этого понятия необходимо определенное количество знаний в его теоретической области. Отдельно от ее происхождения в работах Канта автономия, как ее понимают в настоящее время, также появляется в работах Милля о свободе. В философии и этике понятия автономии и свободы все еще очень близко связаны. В современных исследованиях эти два термина иногда используются как равнозначные, а иногда — как отличные друг от друга понятия, точное значение которых может:зна-чительно изменяться в зависимости от автора. Примерно с середины прошлого века стали говорить о различиях положительной и отрицательной свободы. К отрицательной свободе относится свобода действий и свобода столкновений с другими, в то время как к положительной свободе относится внутренняя свобода или свобода желаний (воли). Первая сосредоточивается на отношениях между людьми и степени, с которой сталкиваются Другие виды деятельности человека, в то время как вторая сосредоточивается на личных способностях человека, что влияет на собственный выбор и непосредственно на его жизнь согласно собственному разуму и целям. В современной философии многие авL торы используют слово «свобода» исключительно для обозначения отрицательной свободы, а слово «автономия» для положительной. В медицинской этике термин «автономия» обычно относился к правильному самоопределению, который изначально относился к невмешательству (или отрицательной свободе), хотя доводы и соображения, связанные с положительной свободой, упоминались также часто. В философских теориях автономии акцент делается на внутреннюю (положительную) свободу, при этом различают автономию как способность, автономию как действительное состояние, как идеальный характер и автономию как право к наивысшему влиянию. Согласно первому значению, автономия — это способность к самоуправлению, которая, как считал Фейнберг, зависит от умения делать рациональный выбор (Feinberg J., 1986. Р. 110-129). Эта способность понимается как действительное состояние самоуправления. Автономия как идеальная особенность состоит из определенного сочетания достоинств, которые определяют действительное состояние автономии. По мнению Фейнберга, «идеал автономных людей — это подлинная индивидуальность, чье самоопределение совершенно в соответствии с егопотребностями и, конечно, принадлежность к обществу» (Там же. Р. 45). Чтобы описать автономию как право, Фейнберг использует политическую метафору верховной власти национального государства для того, чтобы показать этот интерес независимого права к самоуправлению, основную высшую власть над самим .собфй. Как считал Фейнберг, право автономии не следует понимать как.лраво действительного состояния автономии. Не былр;бы смысла требовать права иметь определенную собственность или обладать определенными |