Проверяемый текст
[Использование материалов из своих более ранних работ является правомерным. Страницы обозначены в таблице исключительно для сведения об их объеме в общем объеме диссертации] Седова Н.Н., Правовые основы биоэтики: Монография-умф, 2004. — 224 с.
[стр. 192]

двенадцатому изданию своих Записок врача (1928 г.) пишет об отношении медицинских кругов в дореволюционной России к проблеме врачебной тайны.
Так, существенное влияние на формирование взглядов общества
на врачебную тайну оказал профессор В.А.
Манассеин, редактирующий газету "Врач".
Газета эта играла большую положительную роль в воспитании русской медицинской интеллигенции, поэтому точку зрения ее редактора разделяли многие врачи.
Однако, по мнению В.В.
Вересаева, в вопросе о врачебной тайне профессор В.А.
Манассеин занимал совершенно антиобщественную позицию, искренне настаивая на абсолютном сохранении врачебной тайны при всех обстоятельствах.
Он мотивировал это тем соображением, что только при полнейшей уверенности в сохранении его тайны больной будет говорить врачу всю правду о себе.

118 В качестве иллюстрации приводился такой пример.
К частному глазному врачу обратился за помощью железнодорожный машинист.
В ходе диагностики врач также установил, что больной страдает дальтонизмом.
Как известно, чаще всего это выражается в том, что человек не может отличать
сигнализация как раз на различении зеленого цвета от красного.
Ошибка машиниста при распознавании цветов может привести к трагичным для пассажиров последствиям.
Врач сообщил машинисту о его болезни и предложил отказаться от работы машиниста.
Больной ответил, что он никакой другой работы не знает и от службы отказаться не может.
Что должен был сделать врач? Манассеин отвечал однозначно — молчать.
Виновато железнодорожное управление, что не устраивает периодических врачебных осмотров своих служащих.
А врач не имеет права выдавать тайны, которые узнал благодаря своей профессии, это расценивается как предательство по отношению к больному.
Затем точка зрения на сохранение врачебной тайны диаметрально изменилась.
На одном из диспутов, состоявшихся в Москве в январе 1928 г.,
118 Вересаев В.В.
Записки врача / Собр.
соч.: В 4-х т.
М., 1993.
-Т.1.
С.
171-172.
[стр. 77]

Но, как видим, знания законов недостаточно, чтобы однозначнс применять принцип конфиденциальности.
Очевидно, необходима соответствующая этическая подготовка не только врачей, но и во.
го медперсонала.
Ясно одно — защита прав пациента за счет нарушения прав других людей недопустима.
Очевидно, дело в том,1 что проблему прав человека нельзя понимать как проблему прав конкретного человека.
И поэтому принцип конфиденциальности нельзя интерпретировать изолированно от правового принципа сохранения врачебной тайны.
Каким же образом соотносятся правовые и этические нормы в этом вопросе? Вопросы обеспечения врачебной тайны, ее морально-этический1 аспект на всем протяжении истории человечества являлись важной, составляющей деятельности, относящейся к врачеванию.
, Интересно развитие отечественного института «врачебной тайны»,-] включая дои послереволюционный период правового становле-' ния нашего государства.
Русский писатель и врач В.
В.
Вересаев в предисловии к двенадцатому изданию своих «Записок врача»1 (1928 г.) пишет об отношении медицинских кругов в дореволюцион-'' ной России к проблеме врачебной тайны.
•' Так, существенное влияние на формирование взглядов обществ ва на врачебную тайну оказал профессор В.
А.
Манассеин, редактирующий газету «Врач».
Газета эта играла большую положительную роль в воспитании русской медицинской интеллигенции, поэтому точку зрения ее редактора разделяли многие врачи.
Однако, по мнению В.
В.
Вересаева, в вопросе о врачебной тайне профессор В.
А.
Манассеин занимал совершенно антиобщественную позицию, искренне настаивая на абсолютном сохранении врачебной тайны при всех обстоятельствах.
Он мотивировал это тем соображением, что только при полнейшей уверенности в сохранении его тайны больной будет говорить врачу всю правду о себе
(6).
В качестве иллюстрации приводился такой пример.
К частному глазному врачу обратился за помощью железнодорожный машинист.
В ходе диагностики врач также установил, что больной страдает дальтонизмом.
Как известно, чаще всего это выражается в том, что человек не может отличать
зеленый цвет от красного.
Но вся железнодорожная сигнализация основана как раз на различении зеленого цвета от красного.
Ошибка машиниста при распознавании цветов может привести к трагичным для пассажиров последствиям.
Врач сообщил машинисту о его болезни и предложил отказаться от работы машиниста.
Больной ответил, что он никакой другой работы не знает и от службы отказаться не может.
Что должен был сделать врач? Манассеин отвечал однозначно — молчать.
Виновато железнодорожное управление, что не устраивает периодических врачебных осмотров своих служащих.
А врач не имеет права выдавать тайны, которые узнал благодаря своей профессии, это расценивается как предательство по отношению к больному.
Затем точка зрения на сохранение врачебной тайны диаметрально изменилась.
На одном из диспутов, состоявшихся в Москве в январе 1928 г.,
наркомздрав Н.
А.
Семашко, как сообщают газетные отчеты, говорил так: «Мы держим курс на полное уничтожение врачебной тайны.
Врачебной тайны не должно быть.
Это вытекает из нашего основного лозунга, что «болезнь — не позор, а несчастие».
Но, как и везде, в наш переходный период мы и в эту область вносим поправки, обусловленные бытовыми пережитками.
Каждый врач должен сам решать вопрос о пределах этой «тайны».

[Back]