|
информацию о своём будущем заболевании. Например, довольно тяжело представить каким образом 21 -летнему человеку может помочь информация о том, что к сорока годам его настигнет болезнь Хангтингтона растущее неврологическое поражение клеток, вызывающее безумие, беспомощность и смерть. Во-вторых, так как знания и технологии, развитые Проектом Геном Человека, растут и становятся частью повседневной медицины, несомненно, что использование генетического тестирования будет распространяться довольно быстрыми темпами. С другой стороны, генетическое консультирование возможно будет распространяться медленнее, так как его сложнее финансировать. В результате этого многие люди, особенно бедные или живущие далеко от медицинских центров, будут получать сложные, озадачивающие и изначально шокирующие данные без предоставления им консультаций, помогающих понять информацию и справиться с ней. В-третьих, те люди, которые были распределены генетическим тестированием в разряд больных или подверженных высокому риску заболевания могут ощутить на себе дискриминацию. Исследователи уже зафиксировали документально случаи, когда людям отказывали в работе, страховом полисе или страховке жизни, потому что они являлись носителями генетических дефектов, хотя клинически это ещё не проявлялось. С распространением генетических тестов такая дискриминация будет расти, несмотря на то, что вопрос о её правомерности будет оставаться открытым. Акт об американцах с ограниченными возможностями объявляет вне закона подобную дискриминацию больных людей, а государственная комиссия по равным правам в трудоустройстве расценила это как «незаконную дискриминацию по труду, базирующуюся на генетике». Однако остаётся неясным, имеет ли это отношение к дискриминации в других областях жизни. В любом случае, закон помогает только тем, кто знает его и имеет возможности и время для осуществления законного возмещения |
должны выбрать здоровый образ жизни, но и те, кто знает, что они вне опасности. Из генетического тестирования извлекают выгоду те, кто узнаёт о своей генетической предрасположенности к какому-либо заболеванию, так как многие предпочтут осведомлённость неопределённости и незнанию. Пока что вред, который может причинить это знание, так же велик. Вопервых, не каждый человек готов адекватно и с пользой для себя воспринять информацию о своём будущем заболевании. Например, довольно тяжело представить каким образом 21-летнему человеку может помочь информация о том, что к сорока годам его настигнет болезнь Хангтингтона растущее р неврологическое поражение клеток, вызывающее безумие, беспомощность и смерть. ч Во-вторых, так как знания и технологии, развитые Проектом Геном Человека, растут и становятся частью повседневной медицины, несомненно, что использование генетического тестирования будет распространяться довольно быстрыми темпами. С другой стороны генетическое консультирование возможно, будет распространяться медленнее, так как его сложнее финансировать. В результате этого многие люди, особенно бедные или живущие далеко от медицинских центров, будут получать сложные, озадачивающие и изначально шокирующие данные без предоставления им консультаций, помогающих понять информацию и справиться с ней. В-третьих, те люди, которые были распределены генетическим тестированием в разряд больных или подверженных высокому риску заболевания могут ощутить на себе дискриминацию. Исследователи уже зафиксировали документально случаи, когда людям отказывали в работе, страховом полисе или страховке жизни, потому что они являлись носителями генетических дефектов, хотя клинически это ещё не проявлялось. С распространением генетических тестов такая дискриминация будет расти, несмотря на то, что вопрос о её правомерности будет оставаться открытым. Акт об американцах с ограниченными возможностями объявляет вне закона подобную дискриминацию больных людей, а государственная комиссия по равным правам в трудоустройстве расценила это как «незаконную дискриминацию по труду, базирующуюся на генетике». Однако остаётся неясным, имеет ли это отношение к дискриминации в других областях жизни. В любом случае, закон помогает только тем, кто знает его и имеет возможности и время для осуществления законного возмещения. В-четвёртых, генетические тесты могут только сказать есть ли у человека болезнетворный ген или нет, но не о том, как скоро и сильно он будет ему подвержен. К примеру, хотя врачи могут сказать, есть ли у зародыша хромосомный дефект, вызывающий болезнь Дауна, или нет, они не могут предсказать, станет ли плод впоследствии дееспособным ребёнком или он не сможет ни двигаться, ни говорить. Также растущими темпами тесты определяют генетические аномалии, проявление которых, если таковое имеется, пока не известно науке. В результате пары должны решать 4 избавляться ли им от зародыша с генетической аномалией или нет, не имея при этом ни малейшего представления, каков будет их ребёнок. В-пятых, за исключением действительно генетических заболеваний, генетические тесты могут предложить только возможность того, что плод, ребёнок или взрослый человек будут болеть, а не достоверную информацию о том, случиться это или нет. Например, будущие родители могут выяснить, что их плод имеет 60-ти процентный шанс страдать от рака груди, будучиЪ взрослым. Никто не может установить каких-либо логических правил для принятия решений, основанных на таких предположениях. При таких обстоятельствах родители сталкиваются с более трудным выбором, чем те родители, которые знают о болезни своего ребёнка наверняка. Более того, генетическое тестирование не может сказать ни родителям первой группы, ни второй когда и на сколько сильно это заболевание будет одолевать их ребёнка. В конце концов, проект Геном Человека увеличивает потенциал генетического контроля, выше всего ныне существующего. Относительно немного людей возражают против программ по предотвращению рождения |