|
“пропогандирование здорового образа жизни” и “предотвращения заболеваний”. Но редко когда они задавали вопрос —а хочет ли больной идти отказываясь образа счастливы, если будут здоровы? Если пропаганда здорового образа жизни один из примеров сложных перекрестных вопросов, то дебаты о Виагре это совсем другое. С одной стороны это довод в пользу теории медикализации. Так с середины мая 1998 года продажи этого препарата в СШ А колебались около 278 тысяч упаковок в неделю. Планируется, что к 2011 доходы от продаж составят 1 миллиард долларов ежегодно. “Забудьте о препаратах, стимулирующих мышление, сейчас в моде препараты, стимулирующие эрекцию. Теперь мы научились ей управлять”, говорит специалист центра “жизненной медицины”. Теперь в США идет программа по продвижению данного препарата не только в лечебных, но и в “развлекательных” целях, что делает возможным его применение не только больными импотенцией, но и здоровыми людьми, для максимального увеличения сексуального удовлетворения. С другой стороны вызывает опасение растущий список побочных эффектов, связанный с составными частями препарата, что рождает конфликт между медиками “расширяющими рынок сбыта препарата” работая тесно с фирмой Pfizer и теми, кто добивается “ремедикализации” данного препарата и требуют ограниченного применения препарата в клинике. 1. Таким образом, суммируя все положения, можно сделать два вывода: Медицина не может трактоваться как единый коллектив одинаково мыслящих врачей. Но! 2. Благоприятный клинический, экономичесий и политический климат в обществе ни у кого из врачей не провоцирует интерес к экспанции «медицинского империализма» (фактически расширению медикализации) Другой вопрос в контексте дискуссии о депрофессионализме и демедикализации относится к глобальным социальным и техническим изменениям в современном обществе, которые приводят к глубоким |
РОССИЙСКАЯ государствун&И БЛВЛНОТШ Другой говорит: “Я всегда отговариваю людей от диет, так как они способствуют огорчению людей, они начинают боятся. Страх становится главной проблемой, и это, как раз, та самая вещь, которую я стараюсь избежать. Мы вкладываем в людей страх, за что потом и платим. И мы создали очень испуганную популяцию людей... Вообще, я скептик.”(1994) Если пропаганда здорового образа жизни один из примеров сложных перекрестных вопросов, то дебаты о Виагре это совсем другое. С одной стороны это довод в пользу теории медикализации. Так с середины мая 1998 года продажи этого препарата в США колебались около 278 тысяч упаковок в неделю. Планируется, что к 2011 доходы от продаж составят 1 миллиард долларов ежегодно. “Забудьте о препаратах, стимулирующих мышление, сейчас в моде препараты, стимулирующие эрекцию. Теперь мы научились ей управлять”, говорит специалист центра “жизненной медицины”. Теперь в США идет программа по продвижению данного препарата не только в лечебных, но и в “развлекательных” целях, что делает возможным его применение не только больными импотенцией, но и здоровыми людьми, для максимального увеличения сексуального удовлетворения. С другой стороны вызывает опасение растущий список побочных эффектов, связанный с составными частями препарата, что рождает конфликт между медиками “расширяющими рынок сбыта препарата” работая тесно с фирмой Pfizer и теми, кто добивается “ремедикализации” данного препарата и требуют ограниченного применения препарата в клинике. Таким образом, суммируя все положения, можно сделать два вывода: Me мыслящих врачей. Но! 2. Благоприятный клинический, экономичесий и политический климат в обществе ни у кого из врачей не провоцирует интерес к экспансии «медицинского империализма» (фактически расширению медикализации). Другой вопрос в контексте дискуссии о депрофессионализме и демедикализации относится к глобальным социальным и техническим изменениям в современном обществе, которые проводят к глубоким изменениям в традиционных представлениях о делении профессионализма на уровни (Williams и Calnan, 1996). Мы, согласно таким писателям как Giddens (1990, 1991), живем в период позднего модернизма “посттрадиционный” порядок “установленной возвратности”, “производственного риска” и “неуверенности” (Giddens, 1994) эти следствия современности стали полностью ясны только сейчас. Пока семена “de-skilling”(pa3y4eHHK, отучения) простых людей и секвестрации существующего опыта подвергаются испытаниям сегодняшнего дня (главный аспект которых касается медикализации заболевания и смерти), расширяется система экспертиз, которая представляет из себя “множественные ресурсы полномочий”, конфликтующих между собой. Отношение между современной медициной и простым народом, как следствие активного развития, угрожающе расширяются и создают диалог активного доверия и радикальных сомнений. Giddens утверждает: «Попытки доверия, так же как и прагматического понятия; скептицизм, переустановка и изъятие, всему этому нелегко сосуществовать в социопространстве активности индивидуума и экспертных систем. Попытка продвижения к науке, технологии выражает одинаковую смесь почтения, служения, одобрения, тревоги, энтузиазма и антипатии —это и подчеркивают философы в своих работах» (1991). Исходя из этих рассуждений, можно сказать, что “риск” принял угрожающие размеры, способствующие публичному разоблачению пределов “научных знаний”, и ослабляющие нашу уверенность в “официальной (Beck, 1992). Пока абстрактные используют недопустимые понятия “удачи” и “судьбы”, взятые из каждо, жизни, они могут, как комментирует Bury, вновь стать популярными среди человечества, когда профессиональные и научные |