|
цивилизационной традицией возникают острые конфликты, становящиеся причиной периодических модернизаций1. Модернистская, равно как и традиционалистская парадигмы придают динамизм политической культуре общества: атрибутивная оппозиция «традиционализм-модернизм» задает своего рода «фон» развития общества, которое получает содержательное наполнение в модусных (исторических) парадигмах. Исторические (модусные) политико-культурные парадигмы Своеобразным механизмом развития и смены исторических политико-культурных парадигм, как уже было отмечено выше, является способность власти эффективно решать проблемы интеграции, легитимации и идентификации на основе существующих или генерируемых ценностей политической культуры. В начальной (генезисной) стадии реализации любой исторической парадигмы на первый план выходит проблема интеграции. В ходе ее решения достигается наивысший «консенсус» между властью и обществом, что означает отсутствие опасных разрывов между обществом и властью. В данный период нет места глубоким кризисам, способным нарушить установившиеся «правила игры» во взаимодействии власти и общества, взорвать относительное равновесие потенциалов этих двух ключевых акторов. Вместе с тем власть держит инициативу в своих руках, вбрасывая в общество идеи, проекты, нормативы, способные его вдохновить и одновременно упорядочить стихийные инициативы, исходящие от общества. Как отмечают В.В. Ильин и А.С. Панарин, «тайна власти состоит, в первую очередь, в культурной (духовной) гегемонии: но I См.: Россия: опыт национально-государственной идеологии. М.: Изд-во МГУ, 1994. С. 163-164. 101 |
167 Своеобразным механизмом развития и смены исторических политикокультурных парадигм/стратегем является потенциал реквизита способности власти эффективно решать проблемную триаду интегрирующего, легитимирующего и идентифицирующего плана и фактор транзита задаваемой цивилизационной (архетипической) парадигмой ориентации на переход к новой исторической стратегеме в условиях, когда власть не справляется с решением данной проблемной триады. В рамках любой конкретно-исторической стратегемы решаются три главных проблемы: как структурировать общество, обеспечивая его целостность; кто должен играть роль главного структуратора и на каком основании; каковы перспективы данной стратегии структурирования общества. Первая проблема есть проблема интеграции, т.е. обеспечения целостности общественной системы, вторая проблема легитимации, т.е. обоснования претензий власти на роль главного структуратора (интегратора), третья ~ проблема идентификации т.е. оценка обществом результатов структурирующей активности власти и вытекающие отсюда перспективы его развития. Данная триада задает «проблемное поле» исторических политикокультурных парадигм/стратегем, характеризуя, с одной стороны, потенциально синхроническую встроенность каждой проблемы в «тело» цивилизационного топоса, а с другой актуально диахроническую значимость каждой составляющей проблемной триады в процессе структурирования «фундаментального» пространства этого топоса. В начальной (геиезисиой) стадии исторической стратегемы на передний план выходит проблема интеграции. В ходе ее решения достигается наивысший «консенсус» между властью и обществом, что с точки зрения топологической характеристики означает отсутствие опасных зазоров между «фундаментальным» (общество) и «сквозным» (власть) пространствами цивилизации. В данный период нет места глубоким кризисам, способным нарушить устано 168 вившиеся «правила игры» во взаимодействии власти и общества, взорвать относительное равновесие энергетических потенциалов этих двух ключевых акторов. Вместе с тем власть держит инициативу в своих руках, вбрасывая в общество идеи, проекты, нормативы, способные его вдохновить и одновременно упорядочить стихийные импульсы (инициативы), заключенные в фундаментальном топосе цивилизации. Как отмечают В.В. Ильин и А.С. Панарин, «тайна власти состоит, в первую очередь, в культурной (духовной) гегемонии; но настоящему управляет людьми тот, кто управляет помыслами»78. По сути, на этапе интеграции власть способна управлять «помыслами», что делает ее не только политической, но и культурной силой. Сила власти в том, что в условиях отсутствия раскола цивилизационного топоса на его «демосную» и «кратологическую» составляющие она может позволить себе апеллировать к повседневности, локалам, демонстрировать «чуткость» к запросам общества, выступая в харизматическом облике. Первые неудачи власти в структурировании «фундаментального» топоса являются симптомами того, что она не выполняет возложенную на нее эту главную функцию, отдаляется от общества, меняет харизматический блеск на бюрократическую основательность. Энергетический баланс между властью и обществом нарушается, смещается в пользу последнего, что означает вступление данной исторической стратегемы в фазу пролонгации, когда возникает острая необходимость в продлении первенствующей роли данного типа власти. Культурная (смыслосозидающая) роль власти сдает свои позиции «чистой» политике (директивному упорядочиванию), становящейся главной структурирующей силой. Это означает исчерпаемость энергетического потенциала данного типа власти, когда она уже не в состоянии поставлять обществу вдохновляющие его идеи и уповает на силу директив, указаний, постановлений и т.д. Историческая стратегема, таким образом, вступает в заключительную фазу своего развития фазу деградации (кризиса), характеризующейся не просто расколом по вертикали между «субстратным» и «логократическим» проп Ильин В.В. Панарин, А.С. Философия политики. М.: Изд-во МГУ, 1994 С. 226. 221 Модернистская стратегема применительно к России решает задачи не только внутрицивилизационного развития, но и межцивилизационного взаимодействия (с доминированием западного вектора модернизационного развития). В этих условиях модернизация материализируется в конфликтах «великой» и «малой» традиций. Для страны, занимающей промежуточное цивилизационное положение, решающее значение приобретает соотношение местной (малой) народной традиции и великой цивилизационной. Совпадение великой и малой традиций имеет место в странах, где национальная жизнь протекает под сводами собственной цивилизации, точнее они соотносятся как общее и частное. Россия, будучи «срединной страной» пребывает вне большой традиции Запада и Востока. Поэтому между ее малой и великой цивилизационной традицией возникают острые конфликты, становящиеся причиной периодических модернизаций147. Модернистская, равно как и традиционалистская парадигмы /стратегемы воплощают импульсацию, придающую динамизм процессам властного структурирования общества, и, несмотря на рецидивы инверсионного характера (когда власть из инициатора реформ превращается в их противника), способствующей их необратимости по достижению определенного исторического рубежа. Атрибутивная дуальная оппозиция «традиционализм-модернизм» задает своего рода «фоновый» режим процессам структурирования общества, которые получают содержательное наполнение в модусных (исторических) стратегемах. 147 См.: Россия: опыт нашюнально-государственной идеологии. М.: Изд-во МГУ, 1994. С. 163-164. |